Лица было не разглядеть – голова безвольно свешивалась на грудь. Ноги-руки в стороны, распахнутая куртка… С перегородившим дорогу утренним сюрпризом надо было что-то делать, и Марина, не испытывавшая больших проблем в общении не только с таким, но и совсем с бессловесным людом (как-никак, но работа в больнице санитаркой помогла избавиться от брезгливости), обхватила дядьку, чтобы оттащить его к противоположной, глухой стене лестничной площадки. Голова гостя откинулась, тюкнулась о каменные плиты площадки и безвольно замоталась из стороны в сторону.
Марина посветила фонариком в его лицо: ничто не изменилось в застывшей гримасе. Как улыбался, так и улыбается расплющенными синими губами. Странно – и характерно… Ее передернуло. Оттянув верхнее веко, направила луч на зрачок. Так и есть зрачок на свет не реагировал. Гость Сильвы Петровны был скорее мертв, чем пьян. Черты его лица уже приобрели расплывчатую безмятежность и сложились в глумливую усмешку, что ясно давало понять: умер он не сейчас, не в эту ночь. Труп был не первой свежести.
Покойничек где-то попутешествовал, прежде чем оказаться на лестничной площадке последнего, пятого этажа. Если его вытащили на лестницу из их квартиры, то он должен был погостить в ней в таком неудачном состоянии минимум два дня. Но где же это, интересно, могли прятать труп в этой квартире – в кладовке, в комнате Сильвы? “Ну, дела, – подумала Марина. – Дичь какая-то”. В голой ободранной комнате Сильвы прятать труп было бы негде – там даже обоев-то нет, не то что мебели, и алкоголичка спала на матрасе прямо на полу. Маленькая кладовка вся была забита ее банками и коробками – щели для веника там не было, не то что для этого мужика-мертвяка. Выходит, кто-то специально затащил его на пятый этаж. Ну и штучки!
Марина еще раз прошлась лучом по лицу покойника. Приметила запекшуюся у уха кровь… Ей стало нехорошо. Быстрее в квартиру, но где ключи? Дрожащими руками перебрала в темноте то, что лежало в сумочке. Ключей не было. “Из сумочки я их доставала, а дальше что?” – пыталась сообразить она. Дальше она, конечно, же, выронила их из рук, когда перетаскивала этого человека. Фонарик осветил пространство от дверей до стены – ключи не блеснули в луче света.
Марина с опаской сделала шаг к покойнику. Присела, развернула на бок… Так и есть. Маленькая связка на изящном брелке из теплого сердолика была под ним. Тело покойника протащило за собою по плитам лестничной площадки не только ключи, но и какой-то ободранный полиэтиленовый мешок.
Марина схватила ключи и потянулась к двери. Страх уже немного отпустил ее, и она вновь посветила на покойника, на пакет. Черт его знает, может, в нем какие-нибудь документы этого дядьки? Бомжи вечно таскают с собой все свои справки, анкеты ночлежек, медкарты – по бумажной части они, как примечала Марина, были людьми сообразительными, всегда страховались на случай стычек с ментами.
Марина наклонилась и подняла мешок, посветила внутрь фонариком. Заглянув, обомлела: там лежали деньги, да еще какие – перетянутые резинкой белесовато-зеленые купюры с надменным стариком. Откуда взялись баксы у этого бомжа? Ночлежку свою он, что ли, обчистил?
Задавать вопросы было некому. Думай не думай, а деньги эти были ничьи. Марина растерялась: ситуация сама спровоцировала ее на черное дело. Ясно было, что деньги надо брать и не церемониться.
Ну, примчатся сейчас сюда менты по ее вызову оприходуют доллары вместе со стариком. И что, отдадут они эти вещдоки сироткам? Как бы не так! Последняя история с Катькой окончательно разуверила ее в чистоте нравов милицейского племени. Уже на следующий день после того случая Марина выучилась внятно произносить прежде резавшее ее интеллигентский слух слово “мент”. “Ментам – не положено”, – со злостью к самой себе, умудрившейся влипнуть в эту переделку с милицией, проговорила Марина.
Она запихнула пакет бомжа в сумку со своим рабочим халатом, открыла дверь, влетела в квартиру и тихо повернула защелку замка. Потом быстро скинула пальто – темно-изумрудную трапецию тонкого сукна, подбитую мягким черным козьим мехом. Остаток комфорта недавних дней… Ну, да что сейчас об этом…
Было всего семь утра. Квартира еще спала. Марина на цыпочках проскочила с сумкой в ванную комнату. Накинула крючок. Присев на склизкий край ванны, достала мешок бомжа и принялась пересчитывать купюры. Не веря свалившемуся на нее счастью, обнаружила, что стала владелицей целого состояния. В пакете было пять тысяч долларов! Сумма, способная решить все ее проблемы. Достаточная для того, чтобы обзавестись комнаткой – очень небольшой и не в лучшей коммуналке, но все-таки своей. Избавиться, наконец, от тяжкого житья приживалкой у Катьки. Отчалить и от самой Катьки – славной подружки, приютившей Марину в трудные для нее дни, но уже начавшей тяготиться теми ограничениями, которые накладывала на нее жизнь с правильной девочкой Маней, как любила она, подзадоривая, называть Марину.
Дружба дружбой, но кое-какие дела надо бы делать врозь.
Марина выглянула в коридор – никто ее возвращения с работы не заметил. Она подошла к телефону, чтобы набрать “02”, но передумала: пусть на этот труп наткнется дворничиха. Она прибирается на лестнице как раз в восемь утра.
Марина глянула в зеркало над телефоном – мутное, с потрескавшейся по краям амальгамой. Осталась недовольна своим торжествующим видом и, сделав сонное выражение лица, пошла в комнату.
Катька спала крепчайшим сном, дыша духами и туманами – в сизом угаре от выкуренных сигарет, в облаке дрожжевого запаха дешевого шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94