Но почему же сейчас он не может оторвать от нее глаз и готов биться об заклад, что перед ним потрясающая красавица? В Уамбо полно негритянок с удивительно пропорциональными, пластичными и сексуально подчеркнутыми фигурами, но они ни разу не рождали в его душе подобного озноба.
Вообще Найденов довольно спокойно относился как к присутствию женщин, так и к их отсутствию. Монотонность семейных отношений и эгоизм Тамары в постели притупили в нем сексуальные желания из-за постоянного предчувствия тяжелой и неблагодарной работы. И вдруг он почувствовал впервые, что задыхается от желания.
РУБЦОВ
Усилием воли Найденов прервал воспоминания и с надеждой взглянул на все также неподвижно золотящийся океан. Раньше, когда он слышал выражение «океан любви», то относил это к какой-нибудь поэзии. Теперь же понял, что любовь и впрямь измеряется океанами, и что толку ему, простому смертному, упавшему с борта стального крейсера в океанскую пучину, пытаться спастись вплавь. Лучше уйти с этой площадки!
Но оказалось, что майор на площадке не одинок. Рядом стоял и молчаливо всматривался в подернутую маревом даль крепкий суровый мужчина в мятой хэбэшной робе. Своей угрюмой значительностью он явно не вписывался в видения, посетившие Найденова. Но никакого удивления по поводу столь неожиданного и бесшумного появления не возникло. Просто Найденов решил уйти, чтобы не мешать человеку, пребывающему в глубокой задумчивости.
В этот момент Рубцов тихо, отчетливо произнес: «Выпить нужно».
Найденов не понял. Посмотрел с опаской на океан. Заметив его замешательство, подполковник, не отрывая взгляда от золотистой глади, уточнил:
— Нет, столько не выпью. Пару пузырей, больше не беру. Да и то с тоником. Ты, майор, откуда здесь взялся?
— Из Уамбо. К Панову вызвали, — вяло ответил Найденов, вспомнив, что в любой момент его судьба может быть перечеркнута.
— К Панову? — оживился незнакомец, — Известно, зачем?
— Не сообщили.
— Тогда все в порядке. Кто по специальности? Связист?
— Так точно.
— Значит, в мою группу. Это меняет дело. У тебя баксы есть?
Найденов смотрел на повеселевшего неизвестно от какой радости мужика и не понимал, о чем тот ведет речь. Какая группа? Какие баксы? Его за аморалку в Москву...
— Нет. Кажется, я тут по другому вопросу. По личному. Рубцов хмыкнул:
— К Панову по личному не вызывают. Слишком ты для него букашка. К Проценко могут, он по политчасти у генерала Двинского. К тому на клизму запросто отправят. Знаю. Он любит личные дела. А к Панову и не надейся, не вызовут.
— А меня вот вызвали, — Найденова начинала раздражать дурацкая воинская примитивность, свойственная некоторым офицерам, думающим, что в армии все делается по уставу и по их глупости. Пойди, объясни такому, что есть особые отношения, когда и не каждый генерал посмеет приказать майору.
— Какой-то ты перепуганный. Вы там, в училище, что на гражданке — совсем от армии отвыкаете. Какая у тебя фамилия?
Найденов пожалел, что не ушел с площадки раньше, чем этот питекантроп.
— Майор Найденов.
— Ну, точно! В мое распоряжение, — для верности подполковник достал новенький красный блокнот. Открыл его на первой странице и протянул Найденову:
— Читай.
Майор не поверил своим глазам. Среди нескольких фамилий, написанных корявым почерком, он отчетливо различил свою. В голове промелькнула мысль: не устаревший ли список?
— И приказ обо мне подписан?
— В этом деле приказы ни к чему. Но не беспокойся. Выполняй мои приказы, и родина тебя не забудет — понятно?
— Так точно, товарищ...
— Подполковник.
Найденов не мог прийти в себя. Голова отказывалась соображать.
Была наполнена каким-то безудержным веселым звоном. Хотелось что-то делать, хотя бы махать руками, или трясти крепкую руку подполковника, или кричать в океан какие-то глупости. Его оставляют в Анголе! Спасен!
— Так у тебя баксы есть? — спокойно повторил свой вопрос подполковник.
— Долларов тридцать.
— Годится. У меня, учти, сегодня настроение хреновое. С каждым бывает. Причина на то есть. Но тебя не касается. Так что пойдешь со мной.
— Слушаюсь, товарищ подполковник.
— Рубцов я. Иван Рубцов. Можно просто Рубцов. А ты (подполковник заглянул в блокнот)... Игорь. Ну что ж, Игорь Леонидович, пошли на первое боевое задание.
ОЛИВЕЙРА
Приказ о начале операции из Москвы все не поступал. А по времени уж пора бы. Панов привычно спасался от жары в прохладной ванне, драя пемзой пятки, когда в дверь постучали условленным стуком. Панов довольно поморщился:
«Неужто свершилось?»
— Входи! — небрежно крикнул он.
Вошел адъютант Емельянов, единственный, кто имел право отрывать генерала от традиционного отдыха и уединенных размышлений.
— Товарищ генерал, звонка из Москвы еще не было.
— Какого ж черта, — проворчал Панов.
— Вас на веранде дожидается Жоао Оливейра из Квито-Кванавали.
Адъютант Емельянов обладал бесценным качеством, которое позволяло ему много лет быть при генеральской кормушке. Будучи посвященным во все дела Панова, многие из которых выходили далеко за рамки служебных обязанностей, а также и в те, что относятся к интимным отношениям с дамским «контингентом», он всегда вел себя подчеркнуто бесстрастно и официально, словно вся получаемая им информация, не задерживаясь в голове, уходила в небытие.
— Нечего ему здесь толкаться... Какие у меня с ним могут быть вопросы? Какая-нибудь просьба? Пусть едет в миссию.
Панов не любил, когда кто-нибудь из партнеров по его довольно многообразному бизнесу выходил прямо на него. Здесь, в Луанде, и рядовой, и генерал — все на виду, за каждым кто-нибудь да следит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12