Они морили меня голодом, издевались… Поехали немедленно к Навроцкому! — вдруг предложил воодушевленный местью Рыльцев. Кстати, о том, что на его глазах бандитами был застрелен телохранитель Кружановой, он ни разу не заикнулся. Это как раз его совершенно не касается…
— Вообще-то, это не наше дело, — стал отказываться командир группы. — Мы этим не занимаемся. Обратитесь в прокуратуру, если будет возбуждено уголовное дело, следователь сам вызовет на допрос этого Навроцкого.
Но Рыльцев сумел уговорить оперативника. И вскоре они были на Мосфильмовской улице, где жил Навроцкий.
— Я вырвался от них! — крикнул с порога Навроцкому Рыльцев. — Кишка у них тонка против меня! Ты должен немедленно дать показания против Вероники! Будет возбуждено уголовное дело, и мы с тобой снова упрячем её за решетку! Там ей самое место! Садись и пиши немедленно показания!
Небритый, с опухшими глазами Навроцкий был в халате, надетом на голое тело. Он осоловелым взглядом смотрел на шустрого старика с торчащими в разные стороны седыми усами и мрачных оперативников сзади него.
— Вы кто по званию? — спросил он командира группы.
— Капитан.
— Господин капитан, если я сейчас дам этому гаду в его поганую харю, по какой статье я пойду?
— Злостное хулиганство, статья 213, — ответил капитан.
— И что там предусматривается?
— Может быть и до двух лет.
— Нет, этого я не выдержу, лучше не буду, — заявил Навроцкий.
— Могут быть и исправительные работы от шести месяцев до года…
— Об этом ещё можно подумать…
— Пошел ты, мокрая курица! — яростно закричал Рыльцев. — Несешь черт знает, что… Ты поверил россказням этой твоей сумасшедшей жены?! Поверил этим байкам про моего Филиппа? Идиот!!!
— Если у вас ничего ко мне нет, уходите, пожалуйста, отсюда, — вялым голосом попросил Навроцкий. — У меня ужасно болит голова…
— Так вы не подтверждаете слова гражданина Рыльцева о том, что его похитили, издевались над ним, вымогали квартиру, и то, что руководила этим преступлением ваша бывшая жена Вероника Лемберг?
— Он просто выжил из ума, везите его в психушку, — посоветовал Навроцкий. — Я не видел Веронику уже двадцать лет. Боже мой, как у меня болит голова…
— Мерзавец! Лживая скотина! — закричал Рыльцев, сам бросаясь на Навроцкого и чуть было не съездил его кулаком в ухо. Тот ответил вялым ударом в лоб Рыльцеву, а затем они сцепились в клубок. Рыльцев пытался душить Навроцкого, но тот подставил старику подножку, и они грохнулись на пол, где продолжали возиться, тяжело пыхтя и откашливаясь. Оперативники разняли драчунов и вывели Рыльцева из квартиры. Свезли его домой и препоручили хлопотам молодой жены.
… Рыльцев так и не нашел своего «Хиндая» , оставленного у клиники. А через несколько дней после его экзотического побега, Рыльцеву позвонили и сообщили, что у него дотла сгорела дача в ведомственном поселке…
15.
… — Поехали теперь обратно в Царское село, — сказала Жоржу Ника. — Теперь господин Филипп Рыльцев будет моим дорогим гостем… Деловые вопросы с ним мы решили, теперь настало время активного отдыха…
Расслабленный, внутренне опустошенный Филипп откинулся на заднем сидении «Фольксвагена» и равнодушно смотрел в окно. Красоты природы больше не занимали его… Ему хотелось только одного — забиться в какую-нибудь дыру и чтобы его никто не видел…
— Что горюешь, бамбук? — похлопала его по плечу Ника. — Какие наши годы? Я верю в тебя, ты ещё повоюешь… Вон папаша твой, какой орел! Мне звонили из Москвы, так он, оказывается, совершил дерзкий побег из-под стражи, скрылся от бандитов, проявив чудеса мужества и героизма… А ты, молодой человек, раскис, как квашня… Крепись! Тебя ждут интересные встречи!
Догадки роились в гудящей голове Филиппа. Но он не давал себе возможности сосредоточиться и взвесить ситуацию. Он не знал, что для него лучше, а что хуже…
Ника позвонила из машины по мобильному телефону и произнесла только одно слово: «Мы скоро будем.»
И действительно через минут десять машина стояла у подъезда маленького домика Ники в Царском Селе.
Ника открыла ключом дверь… Жорж и компания уехали по своим темным делам.
Знакомая передняя, комната справа… А вот и ещё одна дверь — налево… А за дверью приглушенные голоса… Филипп стал вслушиваться, но его хлопнула по плечу Ника.
— Нечего подслушивать! Иди на кухню, накормлю… Денег дал, значит, заслужил…
На кухне она подогрела жареную картошку и отрезала Филиппу сырокопченой колбасы. Поставила стакан крепкого чаю.
— Пожрешь и катись восвояси, — сказала она. — Надоел ты мне, честно говоря… Нечего тебе в моем доме делать. Один вред от тебя…
Опустошенный Филипп с равнодушием жевал картошку и отхлебывал чай…
И вдруг за дверью послышались шаги… Кухонная дверь открылась, и на пороге встала женщина в голубом спортивном костюме с ребенком в руках…
… Филипп похолодел от ужаса и уронил на пол стакан с горячим чаем… Ребенок испугался шума и заплакал.
— Говорю же, один от тебя вред, — проворчала Ника. — Тихо, Сереженька, не плачь… Не бойся дядю. Дядя тебе уже ничего плохого не сделает… Он теперь добрый и безобидный.
— Алена? Алена? — как попугай талдычил Филипп. — Т-ты? Т-ты? Ж-ж-ж…
— Что ты гудишь, как жук? Неужели ни о чем не догадался? — с досадой спросила Ника. — Сказала же я тебе, много чести для вашего зараженного семейства чуть было не погубить меня и убить мою дочь и внука… Бог послал Алене меня в тот роковой вечер… И я спасла ей жизнь… Так что опять не выгорело у вас, господа Рыльцевы…
— Здравствуй, Филипп, — тихо произнесла Алена, румяная, похорошевшая от материнства, ещё более красивая, чем прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55