- Поняла я. Я смышленая, понимаю с одного раза, мне повторять не надо!
- Ну? - напрягся Витенька. - А как насчет вознаграждения за усердие?
Ольга открыла перед ним балконную дверь, и, когда они снова вошли в комнату, оглядела плешивца с головы до ног, тяжело вздохнула и стала снимать платье...
... - Нет, - досадливо сплюнула она минут через семь. - По аптекарской части ты куда толковее. Все, езжай домой, неудобно.
... А вспомнила о хранящихся у неё в потайном месте порошочках Ольга Александровна более десяти лет спустя. Порошочки, разумеется, постоянно обновлялись приезжавшим из Пружанска Витенькой, постоянно находившемся в присутствии Егора Степановича в положении вопросительного знака и с не сходящей с губ угодливой улыбочкой.
... Вспомнила тот день Бермудская, и у неё снова перекосилось от бешенства лицо... Да, такое не забывается...
... - Ольга Александровна! Вас к телефону! - крикнула прислуга из-за закрытой в кабинет двери, не смея войти.
- Кто это, Дашенька? - спросила, не вставая с рабочего кресла Бермудская. - Я так занята, в редакции ждут мою рукопись!
- Мужчина какой-то, голос приятный, вежливый...
- Ну раз вежливый - бегу, Дашенька. Налей мне, милочка, полстаканчика "Крем-Соды", что-то во рту пересохло.
- Ольга Александровна, вас беспокоит некто Валентин Константинович Нарышкин, - раздался в трубке приятный баритон. - Я звонил в Союз писателей, там сказали, что моя рукопись у вас. Мне хотелось бы знать ваше мнение...
Поначалу Бермудская сделала вид, что не помнит эту фамилию, потом сделала вид, что напрягает память и стала соображать, когда можно назначить аудиенцию. А назначить её надо было именно тогда, когда нужно...
... - Так, в ближайшие дни никак не получится, работы прорва, соображала Бермудская. - Потом я улетаю в Италию на Конгресс миролюбивых сил, прилетаю, и сразу же в Индию на встречу с прогрессивными писателями стран Востока, потом у меня Пленум Союза писателей, потом... Соединенные штаты, господи, знали бы вы, как неохота туда ехать... Вечно у них какие-то подковырки по поводу нашего метода социалистического реализма... А и отказаться ехать никак нельзя, надо уметь отстаивать свои идеалы. Но... перед Штатами есть небольшое окошечко. Это будет... Это будет пятнадцатого октября. Вы приедете ко мне на дачу в Барвиху. Предварительно позвоните, там есть телефон. Запишите телефон и адрес...
- А вам, правда, понравились мои романы? - воодушевился Нарышкин. Какой, однако, у него красивый баритон... Поглядеть бы на его обладателя...
- Да если бы не понравились, разве бы я вам назначила рандеву? У меня просто-таки завал рукописей, взялась я на свою голову работать с молодыми авторами! Все, пока! Пишите еще! Вы очень талантливы, Валентин Константинович, у вас хороший слог, интересные сюжеты. Но... А вот про это самое "но" мы с вами и побеседуем пятнадцатого октября у меня на даче. Там нам никто не будет мешать. Все, извините, бегу за письменный стол...
... Ольга Александровна не случайно выбрала именно это число. Четырнадцатого октября Егор Степанович отбывал в Сочи в ведомственный санаторий. Дача была свободна.
День выдался хорошим, погожим. Бермудская прибыла на дачу ещё накануне. Попарилась в бане, навела марафет. На ней было шикарное длинное платье с декольте и вызывающим разрезом сбоку, она сделала модную прическу и надушилась настоящей "Шанелью". Было-то ей в ту пор всего тридцать четыре года, женщина в самом цвету. Плюс мэтр, почти что классик, лауреат и тому подобное... Она должна была произвести эффект на провинциального учителя литературы...
... Нарышкин предварительно позвонил, а в пять часов вечера как штык явился перед ясные черные очи Ольги Александровны...
... Впечатление, произведенное им, оказалось гораздо сильнее, чем предполагала Бермудская. Она влюбилась в него с первого взгляда, в этого худощавого, среднего роста блондина с голубыми глазами и прямым носом, с густыми подстриженными усами, в черном модном плаще и маленькой клетчатой кепочке. Ему было лет тридцать, не более. И похож он был не на провинциального учителя, а на английского джентльмена.
- Пришли, как часы, Валентин Константинович, - улыбалась гостю Бермудская. - Проходите, побеседуем под хороший коньячок. Есть итальянское вино, сыр, фрукты...
Нарышкин поначалу растерялся от роскоши генеральской виллы, но довольно быстро пришел в себя. Бермудская поняла, что этот человек знает цену и себе и своим романам. А какой мужчина, какой красавец... Нет, так просто ему отсюда не уйти... Это дело чести и принципа...
- Вы очень талантливы, Валентин, - сразу отбросила она его длинное отчество. - Но в таком виде ваши романы не могут быть напечатаны, слишком уж круто замешано. Вас не поймут наши старые ретрограды, столпы соцреализма. Мы-то с вами люди одного поколения, я полагаю, что вы года на три-четыре младше меня, это ерунда. Просто я очень рано начала... Мы-то поймем друг друга. Я шестидесятница, а вы ... вы человек завтрашнего дня. Я покажу вам все, что надо исправить и изменить в романах. И обязательно помогу вам практически. Тут надо действовать по-умному...
"Ни одно издательство не примет эти романы, как они ни хороши", сразу же поняла Бермудская, только начав читать. Однако, дочитала все до конца - просто уж было очень интересно узнать, как все закончится. "Крутая антисоветчина, плюс бульварщина, много не то, что эротики, но откровенного секса. Классно пишет, бродяга! Читать интересно, но напечатать у нас... наивный человек... Про свежий ветер перемен надо писать, чтобы печататься, а не для того, чтобы было интересно читать." Но познакомиться с автором хотелось до ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50