По сути дела, именно он заправлял всей
командой и отвечал за дисциплину на корабле.
Вместе с тем неверно было бы утверждать, что на пиратском корабле
вовсе не знали субординации. Люди посмышленее держались заодно и помыкали
обитателями нижних палуб. Экипаж пиратского судна делился на "господ" и на
"чернь".
К числу господ относились капитан, штурман, квартирмейстер, старший
канонир, боцман, рулевой, плотник и оружейные мастера. Они составляли
своего рода комитет, который умел навязать свою волю остальным.
"Чернью" называли рядовых членов палубной команды и марсовых; им при
дележе добычи причиталось на одну треть меньше, чем "господам". Ник
принадлежал к "господам" как лекарь; я же, не имея никакой морской выучки,
всегда находился вместе с "чернью".
На борту пиратского корабля действовали определенные правила. Все
было предусмотрено и записано, словно в корабельном уставе на военном
судне.
Так, запрещалось приводить женщин на борт, и нарушение каралось
смертью. Не дозволялись также дуэли на корабле; всякого рода недоразумения
полагалось разрешать на берегу при секундантах. Лучшие пистолеты с
захваченного приза вручали тому, кто первым заметил противника. Тем, кто
потерял в бою руку или ногу, глаз или хотя бы палец, увеличивали долю. И
так далее, всего около сотни правил, включая пункт, ограничивающий пирушки
на корабле после полуночи, и запрет играть в карты на деньги во время
плавания. Кстати, если бы Хендс и ирландец О'Брайен не нарушили этот
запрет, вам никогда не удалось бы захватить у них "Испаньолу".
Я еще не рассказал вам о прошлом двух главарей - Флинта и Бонса.
Флинт стал на путь разбоя еще в юности, плавал с Инглендом, Девисом,
Черной Бородой и даже со Стид-Беннетом, пока сам не стал капитаном. Он был
сыном каторжника, сосланного на Барбадос в конце прошлого столетия за
участие в бунте против короля Джеймса. Всего после того бунта из западных
графств сослали за моря около тысячи человек.
Отец Флинта был в то время совсем молодым. Когда короля Джеймса
сменил голландец Вильгельм и объявил амнистию, он получил участок земли на
острове, женился на квартеронке и стал семьянином. Наш Флинт был у него
третий сын и мог бы вырасти почтенным плантатором или судовладельцем, если
бы не испанцы, которые во что бы то ни стало хотели изгнать англичан,
французов и голландцев, так как испанский король объявил своими владениями
всю Вест-Индию и Мэйн.
Однажды ночью на поселение напал испанец-приватир и сжег все дотла,
повесив старика Флинта и двоих старших сыновей на жердях под крышей их
собственного дома. Младший Флинт отсиделся в зарослях, а потом примкнул к
французским буканьерам в районе Сан-Доминго. Вместе с ними он много лет
успешно сражался против испанцев.
Подобно Сильверу, он воспользовался королевской амнистией, однако
лишь затем, чтобы получить передышку и попытаться раздобыть судно
покрупнее. Мелкие суда и шхуны теперь его не соблазняли, он мечтал
атаковать серебряный караван или большое поселение на материке.
Совсем иначе сложилась жизнь Бонса. Много лет он был благонравным
шкипером, ходил между Бостоном и Кубой, пока пираты не ограбили его
корабль около Гаваны. Бонс ожесточился и решил вернуть свое добро тем же
путем, каким потерял. Бонс держался особняком от остальных, и никто его не
попрекал за это, потому что он был ужасен в сражениях, одинаково искусно
владея абордажной саблей и железным костылем.
Билли был превосходным моряком, умел читать, писать и считать. Если
бы не потеря брига, он, без сомнения, стал бы со временем членом
Бостонского городского совета и владельцем полудюжины судов, управляемых
Бонсами-младшими.
В этом нашем первом плавании меня больше всего поразило то, что Ник
продолжал водить дружбу с Сильвером. Сначала я подумал, что Ник обхаживает
Сильвера, стараясь обезопасить нас от других пиратов, а также подготовить
нам возможность улизнуть с корабля, как только мы придем в какой-нибудь
порт, откуда можно будет добраться до Чарлстона. Очень скоро, однако, мне
стало ясно, что дело обстоит куда серьезнее, что беспечный сын священника
и сладкоречивый головорез не только поладили друг с другом, но и
сколачивают вокруг себя наиболее смышленых членов команды.
Похоже, Сильвер уже тогда задумал при первом случае отделиться и
составить свою команду.
Вот как обстояли дела в тот день, когда мы бросили якорь у острова
Тортуга и большинство команды сошло на берег. Ник отозвал меня в сторону,
сказал, что хочет потолковать со мной, и я спустился вместе с ним в ту
часть пушечной палубы, которую отвели под кубрик.
Нужно сказать, что к этому времени "Морж" совершенно преобразился.
Все "курятники" на палубе исчезли, а высота больверка на всем его
протяжении была увеличена фута на полтора. Пираты всегда предпочитают
высокий больверк и чистую палубу: больверк защищает от картечи и пуль,
когда корабли сходятся для схватки, а отсутствие лишних надстроек создает
меньше целей для ядер противника.
Когда мы спустились, Ник снял свой пояс, отсчитал пятьдесят гиней,
ссыпал их в мешочек и протянул мне.
- Зачем это? - спросил я. - Что я буду с ними делать?
- Эти деньги твои, Бен, - ответил он. - Сбереги их, они помогут тебе
перебраться в любое место по твоему выбору. А я остаюсь, во всяком случае
пока у нас с Сильвером не соберется достаточно денег, чтобы развернуть
большое дело на берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46