Месяц спустя, когда мы крейсировали у берегов Гаити, нам попался один
из кораблей вице-короля Вест-Индии с грузом шелка, атласа и прочих
предметов роскоши для нового дворца в Куско. Немало собрали мы и
пассажиров: жемчужные серьги, золотые цепочки, груды звенящих монет. С
одного этого приза на каждого пришлось фунтов семьдесят-восемьдесят, а
"господа" получили и того больше.
Правда, на сей раз не обошлось без драки. Испанец был хорошо вооружен
и вез солдат, но Флинт подкрался к нему из-за мыса на восходе. Солнце
светило испанским пушкарям прямо в глаза, и они успели дать только один
залп.
Мне впервые довелось участвовать в настоящем бою, и я понял, почему
Флинт, не профессиональный моряк, пользуется таким уважением среди
пиратов. Он первый вскочил на палубу испанца; его сопровождал Большой
Проспер, орудуя своим грозным молотом, а за Проспером следовали черные от
порохового дыма Хендс, Пью, Сильвер и Андерсон. Стреляя из пистолетов и
рубя саблями абордажные сети, эта орава с проклятиями ворвалась на
кормовую палубу испанца.
Противник сгрудился вокруг грот-мачты, ощетинившись мушкетами,
которые косили наших издали по двое, по трое сразу. Я шел на абордаж рядом
с Черным Псом и видел, как вражеская сабля отсекла ему два пальца на руке.
Пират с визгом покатился по палубе, и ему тут же пришел бы конец, не
застрели я ранившего его испанца.
Наши предводители атаковали солдат, окруживших своего капитана, -
высокого бледного человека в доспехах, с широкой бородой и сверкающими
глазами.
Флинт в несколько приемов разоружил его и нанес страшный удар, от
которого капитан рухнул на палубу с разрубленным плечом. Вскоре испанцы
бросили оружие, прося пощады.
Возможно, Сильвер и пощадил бы их, если бы не Флинт. "Смерть!
Смерть!" - кричал он жутким голосом. Испанцы в страхе попрыгали за борт, и
раненые с помощью Пью и Хендса отправились туда же.
Я встретил Ника около грот-мачты и едва узнал его. Он был весь
изранен, и лицо у него было такое же свирепое и озверелое, как у других
пиратов.
- Вот это жизнь, Бен, это жизнь!..
Его лицо и слова потрясли меня куда больше, чем вид палубы, на
которой трупы лежали вперемежку с обломками такелажа, искрошенного пушками
Израэля. Мы потеряли в этой схватке семнадцать человек, но все считали,
что добыча того стоила.
Кстати, именно в тот раз Сильвер раздобыл своего попугая, которого вы
знали под именем "Капитан Флинт", но тогда Джон называл его "Педро".
Помните, Сильвер говорил, будто эта птица видела, как поднимали суда с
сокровищами около Перешейка, и научилась там кричать "пиастры"?
У Долговязого Джона было много таких любимцев. Так, на Мартинике он
однажды принес на корабль беломордую обезьяну, которую назвал "Епископом",
потому что она любила, повиснув на вантах, бормотать что-то неразборчивое
- ни дать ни взять священник, читающий проповедь. Обезьянка прожила на
"Морже" довольно долго и успела стать всеобщей любимицей, но однажды ночью
она добралась до запальных шнуров Израэля и чуть не подожгла корабль.
После этого Джон велел Тому Моргану сколотить для нее клетку, проказница
начала чахнуть, и пришлось хозяину выпустить ее на одном из Гренадинских
островов.
Ограбление испанца длилось почти два дня, затем Флинт поджег судно, и
целую ночь, уходя на юго-запад, мы видели в море огромный факел. Я пытался
заглушить голос своей совести, вспоминая все, что говорил мне Сильвер о
свирепости испанцев: как они истязают и убивают каждого англичанина,
ступающего на землю Мэйна, как доводят цветных на плантациях до полного
изнеможения и бедняги тысячами гибнут во всех владениях, над которыми
развевается красный с золотом флаг. Я надеялся, что после такой удачи Ник
наконец-то вспомнит свои обещания и порвет с пиратами. Но он ничего не
сказал, и я не стал ему напоминать. По правде говоря, я уже так привязался
к морю, что готов был навсегда связать с ним свою жизнь; думаю, то же
самое произошло с Ником, потому что он больше никогда не вспоминал о своем
желании стать плантатором.
Вот как оно бывает, когда человек по своей воле избирает путь зла,
Джим. Стоит только заглушить голос совести, и быстро станешь отпетым,
вроде меня. А там, если бы и захотел повернуть назад, - поздно, все пути
отрезаны.

4
Мы ходили по морям, грабили, бражничали в портовых кабаках и ставили
судно на килевание - дважды на Гренадинах и четыре-пять раз на Острове
Сокровищ.
С Ником я виделся редко. Странно, казалось бы, ведь мы были в одной
команде. Но дело в том, что он говорил по-французски как француз, и когда
мы работали вместе с ле Боном, Ник немало времени проводил на "Паве",
представляя интересы Флинта.
Конечно, он не терял связи с нами и даже ухитрился поспорить с
Флинтом и Пью. С первым по поводу правила, запрещающего попойки на палубе
после полуночи, со вторым из-за его жестокого обращения с пленными.
Счастье Ника, что Сильвер лба раза становился на его сторону. Долговязый
Джон всегда был за соблюдение правил; он даже посулил Флинту черную метку.
С той самой поры Флинт возненавидел Ника, хотя трудно сказать, как бы
он обошелся без него: француз был хитрая бестия и урвал бы львиную долю
добычи, если бы не Ник.
Старый ворчун Бонс всегда жаловал Ника и ко мне относился хорошо. Он
учил меня мореходному делу, и я позволю себе сказать, что был способным и
внимательным учеником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46