— А потом твоего змеёныша, который в Англии учится. Родственников. Всех под нож…
Он отпустил.
Чеченец перевёл дыхание. И произнёс глухо:
— Делай что хочешь! Ничего не узнаешь!
— Значит, взаимного согласия не получилось… Жаль.
Сельмурзаев выругался по-чеченски.
Он привык, что с ним играют в поддавки. Что все наезды не страшны. Потому что даже если государственная контора наезжает по беспределу, всегда можно включить каналы, и зарвавшимся ребятам прикажут сдать назад. Но только он ошибался. Это была вовсе не контора. Точнее, не та контора…
Дальше разговор продолжился в комнате с хирургическим креслом. К тёплой компании прибавился Доктор.
— Сколько у нас времени? — спросил он, бездонными чёрными глазами разглядывая депутата, чьи запястья были прикованы к креслу.
В глазах чеченца застыла тяжёлым камнем ненависть. И упрямство. Депутат ожидал самого худшего. И был готов к нему. Он был готов умереть, в отличие от Руслана. Усмана Сельмурзаева знали как человека стального, несгибаемого. Но Доктор смотрел на него с пониманием, мудро. Он знал, что не бывает несгибаемых людей. Весь вопрос только в количестве затраченных усилий. Стального человека можно согнуть. Чугунного — сломать…
— Времени у нас не так много, — сказал Глеб. — Скоро его хватятся, и небеса содрогнутся от вопля мировой и туземной общественности.
— Мне нужно часов восемь-девять. — Доктор прилепил к плечу Сельмурзаева какой-то датчик. Чеченец дёрнулся и выругался, но Доктор не обратил на это никакого внимания.
— Главное — результат.
— Результат будет, — улыбнулся ласково Доктор и посмотрел на Сельмурзаева.
Их глаза встретились. Дуэль длилась не больше трех секунд. И ненависть, упрямство стали уступать место в глазах депутата животному ужасу.
— Не бойтесь, дорогой мой пациент. Я не палач. Будет совсем не больно…
Доктор был гордостью старой Конторы. В закрытом и пользующемся заслуженно зловещей славой НИИ номер семь он достиг совершенства в методике подавления личности — виртуозно использовал для этого дела весь возможный арсенал средств, начиная от гипноза и кончая психотропными устройствами и психотропными веществами. Шансы Сельмурзаева устоять против Доктора равнялись круглому нулю. Вопрос состоял в том, чтобы не угробить допрашиваемого, чтобы выдержало сердце и нервы, и он не преставился от инфаркта и не превратился бы в буйного психбольного.
— Ну что, начнём. — Доктор взял инъектор и вкатил пленнику первую дозу «лекарства». Человечество всю историю пыталось применять вещества, развязывающие языки лучше пыток. На научную основу это было поставлено в Англии в XVIII веке, когда подозреваемому сделали инъекцию опиума. В 1916 году американский врач Роберт Хаус провёл опыты по использованию скополамина — обезболивающего препарата растительного происхождения. Позже были попытки применения для этих целей наркотиков — марихуаны, мескалина, ЛСД. В пятидесятые годы ЦРУ пробовало псилоцибиновые грибы, яд кураре. Особую известность получил пентонал натрия. Настоящая революция произошла в семидесятые годы, когда в закрытых институтах КГБ, ЦРУ начали прокатывать сложные химические соединения, обладающие порой волшебными свойствами. Применение психотропных веществ упирается в один момент — не проблема привести человека в состояние оглушенности, когда язык сам будет болтаться, как тряпка на ветру. Весь вопрос в том, что в таком состоянии человек легко продуцирует ложные воспоминания и сам становится уверенным в их истинности. Отсечь лишнее, разобраться, где правда, а где фантазии, вот тут нужен высокий уровень оператора. Доктор в этих делах был настоящим кудесником. Он мог невозможное…
Сельмурзаев заорал — у него возникло ощущение, будто ему влили расплавленный металл.
— Тише, тише, — забормотал Доктор. — Сейчас все пройдёт.
Для того чтобы выжать депутата досуха, залезть в самые потаённые уголки его сознания, заставить признаться в том, в чем он и сам себе не признался бы, Доктору понадобилось всего пять часов.
Итак, расклад с изотопами выглядел следующим образом. Дела у сепаратистов в Ичкерии шли в последнее время ни шатко ни валко. Цель достижения независимости, и так довольно эфемерная, сегодня отодвигалась лет эдак на тысячу, но это полбеды — серьёзные люди всерьёз к этим целям не относились. Хуже, что иссякали зарубежные ассигнования. Стабилизация обстановки резко сокращала доходы и в самой республике. Утрачивалось влияние определённых кланов.
Способ разрешения этих проблем один — удивить, потрясти всех. Захваты концертных залов — дело трудоёмкое, трудозатратное и трудновыполнимое. После того как бойцы группы «Контртеррор» уложили полсотни усыплённых боевиков, делая аккуратные контрольные выстрелы в голову, количество ичкерийских патриотов, мечтающих покурить на пороховой бочке, резко пошло на убыль. А взрывы самодельных взрывных устройств на остановках, вокзалах и дискотеках уже воспринимались народами России как неприятная и вполне обыденная неизбежность.
Нужно было что-то грандиозное.
Сельмурзаев, человек, имеющий высшее техническое образование, выполняя свои депутатские обязанности, наткнулся на информацию о секретной разработке в «Снежанске-11» — активных трансформерах. Вещество безобидное, не выявляемое с помощью счётчика Гейгера, его можно спокойно перевозить в дорожных сумках без риска облучения. Но с помощью нехитрых манипуляций оно превращается в сильно радиоактивный порошок. При попадании в лёгкие — пятидесятипроцентная вероятность рака лёгких и летального исхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110