— Я боюсь не за себя, — понуро произнёс «Колдун». — Я боюсь, что человечество не сумеет воспользоваться тем шансом, который я и мои друзья ему дадут.
— Вот теперь переходим к самому главному. Ваши друзья. Технологии эти являются плодом работы целого коллектива.
— Ну и что?
— А то, что, кроме шансов человечества, есть ещё маленький шанс для каждого человека. Это ваши люди. Которые в эти нелёгкие времена, несмотря на нищету, отдавали последнее, чтобы совершить открытие. Отдавали молодость. Силы. Интересы семьи. Правильно?
— Все было именно так.
— Они были уверены, что это их главный в жизни шанс выбраться из убогости, бедности… И тут вы решаете за них.
— Я думаю, они меня поймут…
— Поймут?! Что они поймут? Что у них был билет в лучшую жизнь, но у их друга не выдержали нервы. Он испугался каких-то дурацких слухов. И лишил их будущего…
— Ну… Когда технологию начнут осваивать, обратятся все равно к нам. Мы продвинулись дальше других…
— Да ладно. Вся суть была в оригинальном принципе, в новой технологии. Западники, когда принцип станет известным, при их миллиардах легко поставят все на поток без вашей помощи.
— Верно, — вздохнул Купченко.
— Почему мы научились заботиться о неграх в Африке и совсем не умеем думать о наших близких? — вздохнул Марципало. — Не рубите сгоряча. Не надо. Нам осталось не так много…
— Я подумаю. — Взгляд у Купченко стал самоуглублённым.
— Обещайте, что пока не будете делать глупостей.
— Обещаю… Я должен все ещё раз обдумать… Я вам сообщу.
— Вот и хорошо.
Купченко поднялся. Марципало вскочил и, поддерживая здоровяка под локоть, проводил к дверям своего кабинета. Когда дверь за посетителем закрылась, он подошёл к дивану и устало откинулся на его подушках. Вытер выступивший пот. Президент, когда припирало сильно, умел раскрывать настежь шлюзы своего красноречия и с головой топить собеседника в словах. Умение забалтывать клиентов и партнёров не раз сослужило ему хорошую службу. И сейчас, кажется, ему удалось немножко сдвинуть танк, каким являлся Купченко. Вот только надолго ли? И что этот сумасшедший предпримет, когда у него начнётся очередное обострение запущенного психзаболевания?
— Сволочь такая, — прошептал Марципало со злостью.
В кабинет вкатился «колобок» и осведомился:
— Чего «Колдун» от тебя такой пришибленный вышел?
— Свихнулся окончательно. Узнал где-то о Белидзе. Прочитал несколько статей в патриотических газетёнках — бредни о мировом правительстве. И окончательно слетел с катушек.
— Что ты ему наговорил в прошлый раз? — с подозрением спросил Ровенский.
— Ничего, — как-то поспешно ответил президент фонда.
— Ты ему что-то брякнул, что у него снесло голову.
— Ну, намекнул, что у новых открытий часто судьбы складываются не слишком радужно.
— Молодец. Нашёл, с кем о моей больной теме говорить. Кто же ему мог наговорить о Белидзе?
— Может, кто-то из команды Саши Неймана… Американец начинает уже наступать нам на пятки…
— Очень может быть, — задумчиво произнёс Ровенский. — И что теперь удумал наш титан?
— В раздумьях… Я его немножко отрезвил… А вообще, у него идея скинуть все научные проработки в Интернет.
— Может, не такой дурной ход. Скидывает информацию в Интернет. А потом договаривается обо всем со свалившимися с небес заказчиками. Принцип процесса он накалывает. Но понадобятся годы, чтобы его повторить. А в гонке технологий, если она начнётся, каждый день будет на вес золота. Отставание на месяц может стать опозданием навсегда. Пусть принцип уже не тайна. Но за деталями придут к «Колдуну».
— Да?! — Марципало взорвался, хлопнул с размаху по спинке дивана ладонью. — Сема, а мы? Мы в заднице!
— Да ладно, — улыбнулся Ровенский. — Не бери в голову…
— Что?
— Все течёт, все переливается.
— У, блин! — Марципало посмотрел на своего заместителя так, будто тут же хотел его задушить.
— Что ты делаешь? — Вопль был испуганный, полный отчаяния.
— Не волнуйтесь, дорогой мой. Не волнуйтесь. Я не сделаю вам ничего плохого, — не обращая внимания на ругань, крики, угрозы, мягко ворковал Доктор. — Все будет хорошо. Все будет очень хорошо.
— Нэ надо, да… Слышишь, ты, в халате. Нэ надо, — теперь в голосе была мольба. Напоминающий гориллу чеченец, прикованный к креслу, привык видеть смерть и приносить её. Вся его сознательная жизнь прошла на войне, в дерьме и в крови. Сейчас он своим обострённым волчьим чутьём чуял — с ним произойдёт что-то непонятное и страшное.
— Будет чуть больно, — тонкие пальцы Доктора сжали руку гориллы с неожиданной силой.
Инъектор с шипением освободил своё содержимое. И жидкость, представлявшая из себя сложнейшее химическое соединение, начала своё движение по человеческому организму, проникая всюду и изменяя его реакции.
— Убью… Убью… — Голос пленного становился все слабее. Он обмяк. Минуты две сидел, застыв, не шелохнувшись. Неожиданно вздрогнул. И обессиленно уронил голову, закатил глаза.
Ещё с четверть часа Доктор внимательно следил за диаграммами на плазменном мониторе компьютера.
Сюда сбрасывались показания датчиков, прилепленных к телу «пациента».
В углу сидел Артемьев. И внутри у него было как-то холодно. Подкатывала тошнота. Хотя внешне ничего особенного не происходило. Но он был не в первый раз на подобных процедурах и отлично знал, что кроется за этим монотонным, до детали отработанным процессом. И ещё знал, что скрывается за видимым спокойствием и деловитой доброжелательностью Доктора. Присутствие на обработке очередного «пациента» не доставляло Артемьеву особого удовольствия — это если очень мягко сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110