И тут я ясно понял, что эта троица — никакие не злоумышленники, они вовсе не стремились причинить мне вред, а только дисциплинированно выполняли предписание. Вот только чье?
— Постарайтесь уснуть. И извините за беспокойство, — сказала медсестра перед тем, как закрыть тяжелую дверь.
«Постарайтесь уснуть». После такого стресса? Как бы не так! Оставшуюся часть ночи я ни на секунду не сомкнул глаз.
Противник перешел в наступление — это однозначно. Я расшифрован, и начал нащупывать верную тропинку. Вот враг и засуетился.
Мы ожидали что-то подобное. И даже где-то строили расчеты на возможности возникновения именно таких ситуаций.
Эх, хорошо заниматься академическими расчетами в тиши кабинетов. Сейчас же ночью, в полном одиночестве, я лежу на койке в закупоренной палате в сумасшедшем доме на вражеской территории, страх перебирает и нещадно трясет каждую мою поджилку и жилу. И опять в голову лезут назойливые мысли, что я взял на себя слишком много. И еще — вновь и вновь вставала перед глазами сцена — охлопывающийся в серую сферу неопределенности и безумия мир. Что это было? Обычная галлюцинация? Или прозрение, весточка из будущего, которого мне пока удалось избежать ?..
К утру я все-таки заснул. Проснулся ближе к завтраку.
Без всякого аппетита съел яичницу и ветчину, запил чаем с лимоном.
После завтрака медсестра, которую я принял ночью за своего палача, а днем за обычную, симпатичную девушку, ласково улыбаясь, сообщила, что меня вызывает руководитель клиники.
В ее сопровождении я отправился к Дульсинскому. В приемной профессора за компьютером в поте лица трудилась секретарша, а в кресле, затерявшемся в зарослях, отдыхал молчаливый голубоглазый зомби Марсель — телохранитель и шофер.
— Проходите, вас ждут, — дежурно улыбнулась мне секретарша, после чего опять с головой ушла в работу с компьютером. Краем глаза я заметил, что она осваивает милитаристскую игру «вертолет». Молодец! Готова к труду и обороне.
— Не выспался, — зевнув пожаловался мне профессор. — Из-за вас, дорогой друг. Когда меня будят среди ночи, я обычно слоняюсь по квартире до утра и ем бутерброды.
Почему-то ночью на меня набрасывается голод.
— Сожалею, что пришлось вас побеспокоить.
— Не сожалейте. Я не устаю повторять персоналу, чтобы при возникновении каких-то нештатных ситуаций они не стеснялись звонить мне. Вам повезло. Вы были бы сейчас не в лучшем виде. Вам хотели вколоть «Т-зам-зин» — новейший убойный психотроп из группы фено-тиазинов. Вы бы сейчас витали в космосе.
— Вы колете больных такими препаратами? — сглотнув комок в горле, произнес я. У меня внутри стало как-то пусто после его слов, показалось, что мир качнулся. Такое же чувство бывает, когда пуля ударит рядом с твоей головой и ты печенкой поймешь, что было бы, ударь она чуть правее.
— В крайних случаях. Кстати, в назначении указано другое лекарство. Но в ячейке на раздаточном столе его подменили.
— Мне же вообще ничего не прописывали! — возмутился я.
— Ошибаетесь, друг мой. Прописывали. Вот назначение, — он показал компьютерную распечатку, в которой значилось, что и как вкалывать больному из шестнадцатой палаты.
— Вы же клялись, что избавите меня от таких моментов.
— Вечная проблема интеллигенции. Пока мы говорим, кто-то в это время делает, — усмехнулся профессор. — Издержки компьютеризации. Кто-то загнал фальшивые данные в нашу компьютерную сеть. Доступ в нее и коды имеют восемнадцать человек. И любой из них мог это сделать.
— А кто мог подменить лекарство ?
— Из этих восемнадцати десять вполне могли это сделать. Не так много. Есть перспектива поиска.
— Зачем мне было впрыскивать эту дрянь?
— Например, чтобы сломить волю. Сделать из вас пластилин, который можно мять.
— Значит, я оказался у кого-то на карандаше.
— Может, их растревожило ваше излишнее любопытство?
— Что теперь? Мне сматывать удочки?
— Не разобравшись во всем? Ничего не узнав? — пронзил меня взглядом профессор. — Ваша воля.
— А если они опять решат начинить меня каким-нибудь препаратом для бешеных лошадей? — нервно спросил я, поглаживая гладкую кожаную поверхность моей любимой электронной записной книжки.
— Я указал персоналу на то, что любые препараты вам категорически запрещены. В открытую на насилие ваш противник вряд ли решится. Все-таки у меня не какая-нибудь Государственная Дума, а приличное заведение.
— Вам так нравится моя компания?
— Просто я не меньше вас хочу выяснить, что происходит в моей клинике. Так вы остаетесь? — испытующе посмотрел он на меня.
Как же мне хотелось ответить «нет». Но я сам подписался на этот бой. И нехорошо после первого же удара сломя голову бежать с ринга. Противник проявил себя. Значит, я на правильном пути. Остается только стиснуть зубы и примериться, как нанести ответный удар.
— Остаюсь…
Тянулся очередной дурдомовский день. Если у меня теперь и было ощущение пребывания в доме отдыха, то только в таком, который стоит на склоне готового рвануть в любой момент вулкана.
После тихого часа я полулежал в моем любимом кресле в холле рядом с выключенным из сети телевизором. Утром розовенький, с расплывшейся на весь экран личиной бывший премьер бойко рассуждал об инфляционных ожиданиях, падении денежной массы, лизингах, колсантингах и залоговой политике.
Завидев экс-премьера, тихий и вечно улыбающийся маньяк вдруг птицей забился о бронированное стекло с громовым ревом:
— Ветчина «Хам»! Того и гляди захрюкает!
Его оторвали, тут же лечащий врач огласил приговор, который незамедлительно привели в исполнение — виновник был помещен на этаж «эфирных отказников».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60