И самое неприятное, что твоим смертельным врагом может быть любой — тот, кто пришел за отметкой в паспорте, или тот, кто клянется тебе в верной дружбе. Или кто просит принять его на работу в милицию.Ближе к обеду Алейников понял, что дуреет от лиц и бумаг. К часу появился начальник постоянного уголовного розыска.— Что скажешь?— Ибрагимка, помощник Синякина, сегодня должен быть в поселке племсовхоза, — сказал майор-чеченец. — Он будет один.— Откуда знаешь? — спросил Алейников.— Откуда мы все знаем… Родные сказали.— Где этот поселок?— Вот, — чеченец подошел к карте района и начал указывать карандашом, как туда проехать. — За Левобережной трасса на Золотореченскую. И тут — три километра от дороги. Только рассиживаться нельзя. Ибрагимка там ненадолго. Скоро пойдет дальше. Если уже не ушел…— Что предлагаешь?— Тебе решать, — пожал плечами чеченец. — Нужен тебе Синякин или не нужен.— Ну что ж. Поехали.— Э, мне нельзя… Родственники не поймут.— Нет, дорогой, так не пойдет, — возразил Алейников. — Пару раз мы по вашей информации чуть не угробились. Больше неохота.Алейников в первые дни, принимая дела, обнаружил пачку рапортов — секретных, без подписей, без реквизитов, подписанных незатейливо «отдел уголовного розыска Нижнетеречного РОВД». Оказалось, что это предмет творчества местного, еще не введенного в штаты, розыска. А тут еще из Гудермеса пришла бумажка: мол, местная чеченская милиция обижается, что ее обширная оперативная информация оставляется сотрудниками постоянных отделов без внимания, в результате чего бандиты гуляют на свободе, поэтому надлежит эту информацию вновь поднять, обобщить, осмыслить и реализовать. Рапорта там по большей части не отличались конкретностью. «Если выехать от главного шоссе, проехать за лесной массив, то за пятой березой стоит избушка на курьих ножках, где отдыхают от не праведных дел разбойнички с оружием». Алейников решил проверить эту наводку, кликнул СОБР и устремился на поиски избушки и добрых молодцев. В результате они заблудились, заехали в зеленку, которая напоминала вьетнамские джунгли, а когда с трудом выбрались оттуда, ошарашенные местные жители смотрели на них как на покойников, вышедших из могил. Оказывается, они заехали в места, где мин еще с первой войны больше, чем грибов, туда вообще никто никогда не ходит. После этого Алейников к оперативной информации местных сотрудников относился с недоверием, хотя, надо сказать, часто она была «цветная», подтверждалась полностью и безоговорочно.— Ибрагимка точно там, — сказал майор-чеченец.— Подожди, — махнул рукой Алейников. — Говори прямо — откуда дровишки?— Мусса Таларов, он в этом поселке живет, проговорился. Он связник Синякина.— Что, официальный связник?— Ну, это ни для кого не секрет.— Конспирация, однако…— Это Восток.— Ясно, — Алейников внимательно посмотрел на собеседника. — Значит, не поедешь?— Сам понимаешь…— Смотри, дорогой мой…— Боишься, что продам? — усмехнулся чеченец. — Ты прав. Я тебе как брат советую — не верь здесь никому.— Я знаю.— Но прошу. Мне не верь чуть меньше, чем другим.— Поглядим…— Если что-то будет не так, тогда разрешаю меня застрелить, Владимирыч…— Я тебя за язык не тянул, — усмехнулся Алейников. Майор кивнул, сжав губы, потом вытащил из кармана патрон для «ПМ» и протянул Алейникову со словами:— Вот, патрон для меня.Что-то серьезное проскользнуло в выражении столица.— Хорошо. — Алейников подбросил патрон, поймал и засунул в карман.Он вышел из кабинета, прошел в кабинет оперов. Оттуда слышался визг:— Не знаю!— Куда гранаты замастырил, урод? — Голос принадлежал Гризли.— Не биль гранат.— Что, кончились? Все в русских солдат побросал?— Не бросал!Алейников толкнул ладонью дверь, и перед его глазами открылся длинный, как коридор, кабинет. Там умещались расшатанный учительский стол с дыркой сбоку — от пули, скрипучее крутящееся офисное кресло, пыльный диван, на который были свалены серые, тяжелые, с вшитыми металлопластинами бронежилеты и автоматы. Гризли навис над съежившимся пухленьким чеченцем, который, по имеющейся информации, воевал на стороне боевиков и держал где-то склад с боеприпасами. А Мелкий брат взвешивал в руке пухлый том, намереваясь засветить допрашиваемому по голове.— Хватит ерундой страдать, — сказал Алейников. — Оружие, бронежилеты… И в двадцать девятую машину…— Раз пошли на дело, — пропел Гризли и отвесил тумака чеченцу. Лапа была увесистая, и бывший боевик обиженно заверещал на своем языке.Алейников прошел в штаб, соединился по рации с СОБРом. И вскоре «уазик» службы криминальной милиции с двумя машинами сопровождения — серой «таблеткой» с красным крестом на боку и «Нивой» — вырвался с огороженного двора. Путь предстоял неблизкий…— Перекрываешь тот сектор. Волков, контролируешь выход… Сергеев, Малахов — вперед, — отдавал приказания командир группы СОБРа.Хрясь — собровцы смели ветхий забор, огораживающий приютившееся на окраине поселка убогое строение и три сарая. Тяжелый ботинок сорок шестого размера ударил по входной двери дома, и она с треском вылетела вместе с коробкой.— Му-у-у, — озадаченно сказала корова, взирая из стойла в сарае на пришельцев.— Никого, — крикнул собровец, появляясь на пороге дома.— Точно пусто? — спросил Алейников.— Точно, как в аптеке. Никого.Тем временем к месту событий стали подтягиваться соседи, желающие развеять деревенскую скуку неожиданным развлечением.— Кто здесь живет? — спросил у них Алейников.— Ахмед. В город поехал, — крикнула полная, в синем просторном халате женщина.— А за коровой кто ухаживает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91