Ящики открыли. Автоматы и цинки разложили на двух брезентовых полотнах, там же устроились рации.— Молодец, Руслан. Удружил, — хохотнул Синякин, вытащил из «Нивы» бутылку джина, отвернул крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Протянул бутылку Джамбулатову:— Пей.Тот глотнул и вернул бутылку. Синякин вновь жадно приник к горлышку. Оторвал от себя с сожалением бутылку — она была опустошена наполовину. Размахнувшись, бросил ее на землю, она не разбилась, из нее на землю потекла крепкая жидкость. Девчонка лет тринадцати подобрала ее и бесшумно исчезла.— Аллах зря запретил спиртное, — покачал головой Синякин. — Тут мы с ним не сошлись. — Он хихикнул, и его веко опять задергалось.Джамбулатов усмехнулся.— Ты теперь мои брат, — Синякин положил руку на плечо бывшего милиционера, тот едва удержался, чтобы не сбросить ее. — Покажу тебе то, чего ты никогда не видел. Мой зоопарк.Он уселся на лавку и крикнул:— Хожбауди, тащи ученую обезьяну!«Ученая обезьяна» появилась в сопровождении рябого. Джамбулатов удивленно посмотрел на высокого, с униженным, но еще не потухшим окончательно, как у пленников, отсидевших много лет, взором.— Ну, янки, скажи что-нибудь, — хлопнул в ладоши Синякин.— Что сказать? — с диким акцентом произнес по-русски пленник.— Француз? — спросил Джамбулатов.— Бери выше. Американец.Синякин открыл еще одну бутылку с джином. Плеснул в кружку и протянул пленному:— На.Тот припал к кружке губами.— Пьет. Дрессированный… Ты знаешь, Руслан, янки грызут русских и считают, что мы тут для них — послушные дворняги, которые рады тяпнуть медведя за лапу… А мы не дворняги… Это они дворняги… Смотри, он в Америке важный человек. У него наверняка денег немерено. Таким много платят. А здесь он кто? Так, существо, которое живо, потому что я пока этого хочу.— Продавать будешь? — спросил Джамбулатов.— Посмотрю. Может, выдрессирую, и он, как обезьяна на цепи, плясать будет.Майкл напряженно вслушивался в разговор и бледнел все больше. Он не понимал всего, но знал, что говорят о нем и что-то донельзя унизительное…— В вонючую дыру, — махнул рукой Синякин.И охранники повели, впрочем, не грубо, американца.— Ведите второго… — Синякин расплылся в довольной улыбке, рассчитывая, что сюрприз поразит гостя.И не ошибся!Хромой, щурившийся, поправляющий очки-хамелеон на носу, походил на благообразного муллу в плену у гяуров.Джамбулатов подался вперед, сжав кулаки, но Синякин положил ему руку на плечо и прикрикнул:— Сидеть!Хромой напряженно смотрел на них.— Присаживайся, уважаемый, — Синякин встал и, взяв за локоть Хромого, подтолкнул его к лавке. — Ну что, враги, разделите хлеб?— Вряд ли, — угрюмо произнес Джамбулатов.— Не любите друг друга… А придется жить вместе. Хромой сел на лавку, стиснув руки на коленях в замок и смотря куда-то вдаль отсутствующим взглядом.Джамбулатов хмурился все больше. Он прикидывал, как сейчас дотянется до ножа и воткнет его Хромому в горло, а там будь что будет… Он уже подался вперед, но Синякин прикрикнул, хватая со стола пистолет:— Убью! Сидеть!!!Джамбулатов подался назад.— Я читал как-то философскую книжку, — тоном ниже произнес Синякин. — Что-то о единстве и борьбе противостояний.— Противоположностей, — автоматически поправил Джамбулатов.— Точно. Соображаешь, мент… Так вот — теперь мы все друзья… Хромой, если ты вдруг раздумаешь быть моим другом, я отдам тебя Джамбулатову. Он обрадуется.Хромой не прореагировал никак, только сжал сильнее пальцы в замок.— Или тебя отдам ему, — Синякин выразительно посмотрел на Джамбулатова. — Я тебя заверяю, по жестокости он куда изощреннее всех, кого я знаю.— Я в курсе, — кивнул Джамбулатов.— Я доволен, — Синякин потер руки. — А теперь разломим хлеб.— Я не голоден, — буркнул Джамбулатов. Синякин захохотал. И в его глазах на миг вспыхнуло безумие человека, который давно не в ладах с головой и вынужден прилагать большие усилия, чтобы держать себя хоть в каких-то рамках.
Глава 23УГОВОР
— Мне стесняться нечего, — сказал Мусса Таларов, тот самый связной Синякина в поселке племсовхоза. — Я пригласил вас в свой дом.— Спасибо, — сказал Алейников. — Мы это учтем.— Меня попросили. Я передаю.Они сидели во дворе. Кроме хозяина в доме было еще три женщины, но они не показывались на глаза, как пугливые земляные крысы, юркающие в нору, едва завидев человека или почуяв его тяжелую походку.— Ну что, уважаемый, — сказал Алейников. — Будем торговаться?— Я не торговец, — возразил Таларов. — Я передаю, что мне сказали.— Сколько хотите за американца?— Людей не интересуют деньги.— Ох ты. Это что-то новое. Тогда что?— Обмен…— На кого?— Бек-Хан Гадаев.— Волк! — воскликнул Алейников.— Его называли и так.Мелкий брат, сидевший за столом рядом с Алейниковым, услышав имя Гадаева, сжал пальцы в кулак.— Знакомое имя, — произнес Алейников. — Почему вы думаете, что мы его отдадим?— Доктор нужен вам или нет?— Откровенно? — Алейников криво усмехнулся. — Если вы отрежете ему уши и голову, я не обижусь.— Но твои начальники обидятся. Включи телевизор, поймешь, что он вам нужен.— Что же, ты прав…— Так что, будем меняться?— Ты понимаешь, что я эти вопросы не решаю, — произнес Алейников.— Я знаю, что ты человек маленький, — усмехнулся Таларов. — А ты доложи большому начальнику. Пусть большой начальник решает. И пусть большой начальник думает, нужна ему вражда с Америкой или не нужна.— А если я встану и уйду?— Они найдут других людей. Более благоразумных.— Кому и зачем понадобился Гадаев?— Не знаю.— Что ты вообще знаешь, посредник?— Я не хочу много знать. Кто мало знает, мало может сказать.— Тут ты прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91