Такие машины бандиты научились превращать в настоящие бронетранспортеры, оковывая откидные борта сталью.— Ух, блин! — воскликнул Мелкий брат, щелкнув предохранителем автомата.Мир будто качнулся. Алейников напрягся в предчувствии грохота выстрелов. Идущий впереди «уазик» огневого прикрытия подался в сторону, прикрывая своим металлическим телом идущую сзади «Ниву».«Урал» начал притормаживать.— Попали! — выдохнул водитель. Но «Урал» прибавил скорости, рванул в сторону и вломился в заросли.— Спугнули кого-то, — сказал Мелкий брат. — Наверное, посторонних.— Может быть, — кивнул Алейников.Спокойно он вздохнул только на базе — в расположении полка внутренних войск, прикрывавшего станицу с узловой железнодорожной станцией. Шлагбаум закрылся за въехавшей на территорию кавалькадой машин, и тогда стало окончательно ясно, что обмен прошел успешно.На вертолетной площадке рядом с двумя огороженными забором с колючей проволокой зданиями, принадлежавшими некогда сельскому ПТУ, уже ждал вертолет — пузатый, с закрашенными пятнами залатанных пробоин, винтокрылый трудяга войны «Ми-8». На территории полка царила суета, толкались офицеры и многозвездные генералы, тут же рыскала телегруппа российской телекомпании, собиравшаяся снимать счастливое освобождение заложника.— Как прошло все? — спросил вышедшего из «Нивы» Алейникова генерал ФСБ, надзирающий от Москвы за вызволение американца.— Как видите, — кивнул Алейников на тяжело вылезшего из салона машины американца. — Куда теперь его?— В Ханкалу.— Забирайте своего америкоса, — Алейников подтолкнул в спину американца, так что тот чуть не упал в объятия генерала.Американец озирался очумело. Из немигающих глаз текли и текли слезы. Он наконец поверил, что чудо свершилось.Мелкий брат крутился с офицерами-вэвэшниками, вспоминая свою службу во внутренних войсках, стреляя сигареты и похохатывая, впрочем, достаточно нервно. Он невольно стал одним из гвоздей программы, привлекал всеобщее внимание и был этой ролью доволен.— Пошли, — Алейников вытащил его из дружеского круга. — Мы еще не закончили.Для собравшихся здесь людей спецоперация была завершена. Но Алейников, в отличие от них, знал намного больше, в том числе и то, что все только начинается.
Глава 35ТАЙНИК
— Тебя не интересует, зачем тебя вызволили? — с интересом посмотрел Синякин на Гадаева, трясущегося на заднем сиденье качающейся на колдобинах «Нивы»— Сам скажешь, — тот только пожал плечами, и на его лице застыло блаженное выражение человека, избавившегося от всех забот.— А не боишься?— Тебя? Нет.— Почему?— Я тебе нужен. Не знаю, для чего. Но не для того, чтобы убить — Нужен, — кивнул Синякин. — Как сиделось, Волк?— Плохо.— Чего так?— Русские псы кусаются. Кусаются больно…— Но мы тоже с зубами.— Мы не псы. Мы волки. Волк сразу вцепляется зубами в шею. Пока жив, резал и резать буду.Он прикрыл глаза, жадно расширив ноздри и втянув воздух, будто чуя запах добычи — Кто ж мешает, — пожал плечами Синякин. — Дело святое…— Куда едем? — наконец счел нужным поинтересоваться вызволенный из плена.— В нужное место. Тебя ждут встречи. Волк.— Я рад любой встрече.— Даже с собственной смертью?— Даже с ней. Всему свой час, — недобрые нотки прозвучали в голосе Волка.Через двадцать минут «Нива» затормозила. Синякину, Гадаеву и еще трем боевикам по первоначальному замыслу предстояло пересесть на «КамАЗ» и на нем следовать в логово.Синякин, забравшись в кабину «КамАЗа», вытащил рацию, из тех, которые добыли в схроне, указанном Джамбулатовым, и сообщил:— Все в порядке. Возвращаемся.«КамАЗ» резко рванул с места. Гадаев, сидящий в кузове рядом с двумя боевиками, чувствовал себя не очень комфортно — грузовик все время ухал куда-то вниз и взлетал на пригорках, нащупывая колесом каждую вмятину в земле и с готовностью откликаясь на нее тряской и ударами своих сидений по седалищам пассажиров. Да и водитель, кажется, считал вполне искренне, что везет дрова.Машина углубилась в зеленку. Ветви со скрипом царапали тент и кабину, но «КамАЗ» упорно полз вперед по подобию дороги, на которой были давние вмятины от шин.Лес закончился, и машина выехала на открытое пространство. Здесь были холмы, степь. За холмом открылась кошара, и Гадаев понял, что они приближаются к месту назначения.Наконец, машины устало замерли, заглушив двигатели. Синякин соскочил вниз с подножки. Потянулся с хрустом в костях, взял с сиденья автомат и направился к дому.— Американца не хватает, — усмехнулся он. — Посмеяться не над кем.— Это найти не трудно, — заметил шедший радом Джамбулатов.Синякин остановился, насмешливо посмотрел на него и поинтересовался — И над кем предлагаешь?— Уж не надо мной, — заверил Джамбулатов.— Да Над тобой смеяться трудно… Врагам лучше тебя сразу стрелять.— Но мы-то не враги, Абу.— Надеюсь.Между тем двое боевиков подвели Гадаева к столу перед домом и усадили на скамью.— Посиди, — сказал рябой.Волк сидел, умиротворенно положив ладони на дощатый стол и смотря перед собой. Он не возмущался и не сопротивлялся Он был отрешен от мирской суеты и совершенно спокоен. Он всегда умел ждать. Солнце садилось, и тени стали четче Обрисовался свежий шрам, глубоко прочеркивающий подбородок. И царапины на руках.Из дома привели Хромого. На лице Гадаева мелькнуло удивление, потом вернулось равнодушие.Хромого усадили напротив Волка, и теперь они сидели лицом к лицу, как за столом переговоров. Синякин присел по правую руку от Гадаева, и вид у него был скучающий. Он гладил ладонью «стечкина», которого демонстративно положил перед собой.— Рад, что ты жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91