Сегодня в прокуратуре и МВД каждый делает свое дело ни шатко ни валко. В результате расследование почти не продвигается. На благоприятный исход Аверин не рассчитывал. Вообще в последнее время он все решительнее избавлялся от груза надежд. Россией правила безнадега.Домой Аверин попал лишь на следующий вечер. Пушинка встретила его требовательным мяуканьем.— Голодная, кошка? — он налил молочка и отмахнул приличный кусок колбасы. Пушинка схарчила все быстро.— Что кошке принесли, а? — спросил он, беря ее на руки. В ответ прозвучало вопросительное «мяу».— На, — Аверин вынул из кармана подобранный на месте происшествия пластмассовый шарик. Бросил, шарик начал подпрыгивать на полу, и Пушинка завороженно следила за ним. А потом бросилась в атаку. Аверин минут десять смотрел, как котенок носится по комнате, бьет лапами, прыгает, как сумасшедший.— Баскетбольная команда, — прошептал он.Усмехнулся, представив, как он выглядит — битый час смотрит на играющего кота. Но зрелище веселое — терапия после рабочего дня. Он потянулся к пульту и включил телевизор.— Мы должны поддерживать поколения, которые идут за нами. Думать о будущем и одновременно не заботиться о стариках невозможно. Поэтому и создан наш фонд помощи футболистам, — твердил по телевизору знаменитый мафиози Отари Квадраташвили.— Анафема, — покачал головой Аверин и выключил телевизор.— Лапуля, ты меня совсем забыл? — послышался в телефонной трубке воркующий женский голос.— Нет, не совсем, — со вздохом ответил Аверин, испытывая желание нажать на рычаг. Он устал. У него было плохое настроение.— Забыл, не притворяйся, — ворковала Наташа.— Не буду притворяться.В трубке послышалось нечто, похожее на возмущенное фырканье.— Я тебя хочу увидеть.— Но…— Сколько сейчас? Девять вечера? В полдесятого буду.— Но…— Никаких но, лапуля. Я тебя люблю.Послышались гудки.Почему ему попадаются только бесцеремонные женщины? Сначала они скромные, но постепенно начинают хозяйничать в его доме все больше и больше, и однажды он понимает, что с ними надо расставаться. А расстаться не может.Через полчаса будет. Надо осмотреть до этого времени квартиру, поискать, не осталось ли чего после визита Светланы. Наташа страшно ревнивая. Она считает, что имеет на него какие-то права. Она прекрасно знает свои возможности — водит машину на предельной скорости, курит по пачке в день, тягает штангу, сгоняя излишний вес. И любовью занимается по-хозяйски, напористо, как будто берет вес на помосте. Если Светлана — изнеженная декадентка, то Наташа — эдакая амазонка. Она появилась как обещала — минута в минуту. Поставила авоську с продуктами на пол. Деловито кивнула, прошла в комнату, распространяя запах дорогих духов. Она была одета в скромный костюм, обтягивающий крепкое, немного полноватое тело. Разложила на столе пакеты с сыром, ветчиной, шампиньонами, извлекла бутылку джина и пластмассовый двухлитровый баллон с тоником.— Сейчас тяпнем по маленькой, — она потерла ладонями.— Ты уже тяпнула. Не хватит? — осуждающе произнес Аверин.Наташа, в отличие от Светы, любившей только йогурты, испытывала слишком большую симпатию к спиртным напиткам. Она работала в туристической фирме, каталась по всему свету, после второй рюмки начинала хвалить «этот долбаный Запад», после третьей ругала «этот драный совок», после пятой шло: «все мужики — сволочи», после шестой: «а ты, Аверин, первая сволочь».— Немного, лапуля… А это кто? — она кивнула на Пушинку, которая вскочила на стол и потянулась к колбасе.— Новый жилец.— Брысь, поганка!— Не груби котенку. Она впечатлительная.Пушинка фыркнула и тяпнула Наташу за руку, а потом спрыгнула и исчезла за креслом.— Ты посмотри на нее, — возмущенно произнесла Наташа.— Нечего животину тиранить.— А, — отмахнулась Наташа и притянула хозяйским жестом к себе Аверина, влепила ему поцелуй в губы и проворковала жарко:— Я тебя обожаю, лапуля.В голове у него все начало наполняться каким-то вязким туманом. Жаркий поцелуй — один из коронных номеров Наташи.Она оттолкнула его и отправилась в ванную.— Где мой халат, лапуля?— Не знаю.— Я у тебя оставляла, — она вышла из ванны и вопросительно уставилась на Аверина.— Не у меня.— А, точно, — на лице появился отблеск воспоминания, возможно, приятного. — Обойдемся.Через пять минут Наташа выпорхнула из ванной в форменной рубашке, которую Аверин выстирал с утра в связи с предстоящим строевым смотром.— Мне идет?— Идет.Она козырнула.— Честь тебе отдаю.— Воинскую?— Девичью, дурак… Давай пить.— Давай, — нехотя согласился Аверин.Надираться на полную катушку в Наташины планы не входило. Ограничилась она тремя стопками. А потом все началось. Что-то треснуло под рукой Аверина — он понял, что отлетела пуговица от его форменной рубашки, но в тот миг это казалось незначительным. Он сорвал рубашку с Наташи, и они повалились на диван. Его рука привычно пробежалась по ее твердеющим соскам, скользнула ниже. Наташа часто задышала. Она заводилась мгновенно.В самый сладкий момент она заорала так, что звякнули окна.Утром она исчезла еще до того, как Аверин проснулся. Когда зазвенел будильник, Наташи и след простыл. Осталась только вымытая посуда и полный холодильник продуктов. На зеркале было написано помадой: «Славик, i love you».Он уже собрался уходить на работу, как послышался звонок.— Слушаю.— Здорово, служивый, — прозвучал голос. Секунду Аверин не мог сообразить, кому он принадлежит, но потом вспомнил — Леха Ледокол!— Доброе утро.— Надо встретиться. Есть чем порадовать.— Договорились. Где?— В два. Александровский сад.Они уточнили место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111