— Нет.— А доверенность на «Мерседес» кому подписывал? — спросил Аверин.— Знаю. Они мерзавцы! Они мне автомат подбросили!— Чего врать-то? — поинтересовался Савельев.— Вам это так не пройдет! Я гражданин США.— Вижу, — произнес Аверин, держа паспорт. Он встречал такой документ однажды. Такие паспорта выдаются ООН особо важным персонам и дают большие права.— Я позвоню президенту США о нарушении прав гражданина Соединенных Штатов.— Извини, братан, связи с президентом пока нет, — похлопал кавказца по плечу руоповец. — Придется тебе в изоляторе подождать.Грузина препроводили в ИВС. На вопросы следователя он отвечать отказался. У него изъяли записную книжку, и оперативники начали отрабатывать адреса и телефоны.Ближе к ночи из допросов стала возникать более менее четкая картина. Братья-процентщики задолжали крупные деньги своим партнерам и отдавать их отказывались. Также возникли какие-то нерешенные вопросы, касающиеся средств, идущих на осетино-ингушскую войну, а в таких случаях людей не щадят. Национально-освободительное движение — штука жестокая. Кровушки ничьей не жалко. Обрубить поток денег — это приостановить поставки оружия. Нет оружия — нечем воевать. А нечем воевать — враг убьет тебя, вырежет твою семью, детей. Так что в таких делах нечестности не терпят. Братьев погубила жадность, и теперь ими занимаются судебные эксперты в морге. Между тем дело пошло. Через три часа оперативники из РУОПа наткнулись еще на одну связь погибших.— Съемная квартира. Некто Виктор Дзигоев. Из Осетии, — услышал Аверин в телефонной трубке голос Долгушина. — Что дальше, Слава?— Подумаем, — произнес Аверин и закашлялся. В комнате, отведенной под штаб, дым стоял такой, что можно топор вешать.Аверин положил трубку на стол, изложил следователю ситуацию и спросил:— Что делать будем?— Надо задерживать его, — сказал следователь. — И обыск на хате производить.— Вот что, вы двигайтесь к той хате одним экипажем, — сказал Аверин Долгушину. — Сориентируйтесь на месте. Я подъеду с постановлением о производстве обыска и с группой ОМСНа.— Идет, — сказал Долгушин.Аверин позвонил в спецназ, располагавшийся в Колобовском переулке недалеко от Петровки. По согласованию с начальником МУРа спецназовцы по указанию Аверина готовы были немедленно выехать на место и броситься хоть к черту в пасть.— Группа — четыре человека, вооружение тяжелое, — сказал Аверин дежурному по ОМСНу . — Встречаемся у восемнадцатого отделения через двадцать минут.— Принято.— Так, сделано, — Аверин набрал новый номер. — Але, Егорыч. Привет. Слава беспокоит… Слушай, у тебя ключ от моей квартиры есть. Будь другом — покорми Пушинку. Она с голодухи воет. Меня сегодня не будет.— О чем разговор., — сказал Егорыч. — А чего ей? Мяса жареного?— Воблы и пива… Ты что, котят не кормил?— Нет.— Молока. Рыбки вареной — в холодильнике.— Сделаю.Через двадцать минут серая «Ауди» с четырьмя здоровяками из спецназа стояла во дворе отделения. В багажнике машины лежали бронежилеты, щитки, светошумовые гранаты, альпинистское снаряжение.Искомая хата располагалась в Текстильщиках. Дверь вылетела от удара кувалдой. Спецназовцы ворвались в квартиру и разложили огромного осетина на полу. На убийцу он по внешнему виду явно не походил.На квартире обнаружили два Калашникова и ящик с гранатами.— Кто Сахоевых расстрелял? — осведомился Аверин.— Не знаю таких, — прохрипел осетин.— Все ты знаешь. Лучше тебе признаться.После получасовых уговоров осетин махнул рукой:— Это не мое дело. У меня к Сахоевым претензий не было. Это Аслан и Гогия.— Где живут?— У подстилок своих. Телефоны знаю. Они шакалы. Мы с ними не в одной упряжке.По телефонам установили адреса через Центральное адресное бюро. К утру знали, где живут две девушки — связь боевиков. Одна проживала в Химках. Другая — в Марьине.В полдевятого Аверин с группой ОМСНа стоял перед дверью в шестнадцатиэтажном доме в Химках. Два удара кувалдой — дверь слетела с петель, и спецназовцы ворвались в квартиру. Послышался женский истошный визг и мужские матюги.Аверин залетел в комнату. Голая, едва прикрытая простыней девушка съежилась на кровати. Обнаженный верзила лежал, уткнувшись лицом в ковер, и стонал. Аверин нагнулся, перевернул его. Физиономия — русская, на кавказца никак не походил.— Ты кто?— Сема, — жалобно произнес верзила.— А что ты тут делаешь, Сема?— К бабе пришел. А че, не положено?Начался обыск. С антресолей извлекли автомат Калашникова.— Рыбонька, это что за штука? — спросил Аверин хозяйку квартиры, которая успела накинуть на себя халат.— Не знаю, — заскулила она.— Это называется автомат. И за его хранение — два года тюрьмы.— Не мое! Аслан оставил!— А где он сам?— Когда хочет — приходит. Позавчера видела!— Ясно…Аверин отзвонился в штаб:— Нашли ствол. Клиента нет.— В Перове обнаружили два трупа, — произнес следователь. — Один похож на убийцу.Ну вот. Дела шли все круче и круче.— Давай адрес, — Аверин раскрыл блокнот и вытащил ручку. — Я двигаю туда.Действительно, в лесополосе в Перове лежали на земле два трупа. Молодые ребята, расстрелянные из пистолета. С привычным контрольным в затылок. Около них суетился эксперт.Аверин нагнулся, посмотрел в свете фонаря на искаженные лица. Оскал смерти — сотни раз виденный, но от того не менее страшный. К смерти не привыкаешь с годами. Лишь убеждаешься в очередной раз, как страшен человеку человек. И как нужно ценить жизнь.— Не они, — покачал головой Аверин.Это оказались совершенно другие трупы. С какой-то другой разборки. Результат какого-то другого конфликта — смертельных обид, долгов, ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111