Что творится? Какой обвал вызвал звук этих слов?— Что делать будете? — спросил Аверин.— Я — ничего, — сказал Савельев. — Пусть окружной оперативно-розыскной отдел объявляет Гоги в розыск как без вести пропавшего. Своих дел полно.— Что по ОД «Жильцы»?— После того как месяц назад у них сорвалось очередное дело, они легли на дно. До недавнего времени.Сделка, на которой рассчитывали взять шефа фирмы «Милосердие» и его подручных киллеров, сорвалась. Решили группу пока не трогать, подождать, когда они проявятся. Савельеву удалось подвести в фирму «Милосердие» своего агента, который сошелся достаточно близко с Новицким. Так что теперь держали руку на пульсе этой бригады. Но как назло Новицкий временно свернул деятельность. Савельев даже предложил подставить для сделки своего человека, но вариант отвергли как слишком сложный и опасный. Было решено начинать реализацию исходя из имеющихся данных, если бандиты не затеют новой акции в ближайшие дни.— Что с нашим человечком в «Милосердии»?— Говорит, на послезавтра намечается отработка очередного клиента. Новицкий его пас три месяца. Большая квартира у метро «Семеновская».— Думаешь, хозяина после договора будут глушить?— Семьдесят тысяч долларов. Еще как будут, Слава… На, читай.Савельев протянул распечатку телефонных переговоров. Опять Новицкий обещал Каратисту новое денежное дело и списание всех долгов.— Надо им снова навешивать «наружку», — предложил Аверин.— С завтрашнего дня…Аверин открыл дверь, прошел в прихожую, включил свет. Пушинка висела, вцепившись когтями в плащ на вешалке. Что она там делала — никому не известно.— Мой новый плащ, — укоризненно произнес Аверин, снимая кошечку. Пушинка мяукнула, беззлобно укусила его за руку и замурлыкала.Пушинка испытывала в последнее время какое-то нездоровое стремление к акробатическим номерам. Она то карабкалась на шкафы, то лазила по шторам, от чего те лохматились, а теперь решила взяться за плащ.Аверин прошел на кухню. Пушинка рванула следом и начала тереться мордой о брюки. Это означало, что она канючит свою порцию.— Не получишь. Нечего по плащам дорогим лазить, — произнес он.Пушинка на миг растерянно посмотрела на него, а потом тяпнула за ногу. Аверину порой казалось, что она понимает русский язык так же свободно, как он сам.— А это уже уголовщина, — погрозил он пальцем котенку. — Ладно, что с тобой поделаешь.Вытащил из холодильника кусок колбасы и кинул на блюдце, поставил варить рыбу. Прошел в комнату. Набрал номер квартиры Маргариты. Она подняла трубку.— Здравствуй, дорогая моя, — произнес он.— Привет, — в голосе звучал холодок.— Ты не хочешь встретиться?— Я на этой неделе не могу. Извини.Судя по тону, извинение подразумевалось чисто формальное. Обменявшись еще несколькими ничего не значащими фразами, Аверин закруглил разговор. Держа трубку в руке и слушая гудки, он вздохнул. Он привык к переменам настроения у Маргариты. Кто поймет этих женщин? Перебрал в памяти — может, сделал что-то не так? Вроде все нормально. Возможно, он просто наскучил ей. Девушка привыкла с детства играть с разными игрушками, выбрасывая их, когда они надоедают. На миг он почувствовал себя несчастным, заброшенным.— Мяу, — донесся с кухни требовательный зов. Пушинка намекала, что рыбе уже пора бы и свариться…
— Первый, ответь Бархану-один, — донеслось шуршание из рации.— Первый слушает, — произнес Артемьев.— Объект вышел из ресторана. Сел в контейнер. С ним — его секретарша.— Где терпила?— Вышел из ресторана. Хорошо поднабрался. Идет к троллейбусу.— Провожайте «Мерседес». Бархан-четвертый — провожает терпилу.— Бархан-четыре понял.— Бархан-один принял.Аверин посмотрел на часы на панели «Жигулей». Они показывали двадцать два пятнадцать.— Скоро будут, — сказал Савельев. Зашуршал эфир.— Бархан-восемь на связи. Первый, ответь, — послышалось из рации.Третья группа «наружки» вошла в зону радиослышимости.— Первый, слушаю.— Ведем клиента вдоль бульвара.— Контейнер?— Зеленые «Жигули». Квитанция «а22-18мк».— Понял. Присматривайте.Через пять минут зеленые «Жигули» появились в зоне видимости. Машина была старая, потертая, битая-перебитая. Она остановилась в двух кварталах от дома.— Объект два вышел из контейнера. Объект три остался в салоне, — сообщил оперативник из «наружки».Ясно — Каратист отправился к дому, а Карась сидит за рулем и ждет возвращения подельника.— Не упускайте. Пятый, по сигналу начнете брать. Союзники пусть подстрахуют.Союзниками обычно называют сотрудников «семерки» — разведки. Они не имеют права участвовать в силовых мероприятиях. Их дело — наружное наблюдение. Они живут под чужими именами, имеют вымышленные места работы и документы прикрытия. Оперативник «наружки» — это тень. Он напоминает о своем присутствии лишь тихим шелестом и не должен никогда материализовываться ни в материалах уголовных дел, ни при задержаниях. Но в жизни часто происходит иначе. При мероприятиях часто просто не хватает оперативников для проведения захватов, и «семерка» занимается несвойственным делом — выламывает руки, защелкивает браслеты.— Значит, все сработало, — сказал Савельев. — Они решили убрать клиента.— Значит, решили, — произнес Аверин. На него обычно накатывало легкое возбуждение, когда операция входила в основную стадию.— Смотри, вот он. С сумкой.— В сумке — автомат Калашникова?— Скорее всего. Привычный инструмент.— Стрелки хреновы.Каратист пристроился в сквере так, чтобы держать подъезд в поле зрения. Он нервничал. Вскакивал, суетливо прохаживался. Аверин рассматривал его в бинокль. Летом темнело поздно, на Улице было совсем светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111