— Теперь мы едем в ресторан. Я буду тебя кормить и развлекать.— В ресторан? Ты победил бедность? — как-то недобро усмехнулась Маргарита.— Нет, просто попросил ее на вечерочек отодвинуться.Как в тот первый раз, они в подвальчике пили хорошее вино. Маргарита что-то рассказывала. И опять у Аверина возникло ощущение, будто Маргарита хотела сказать что-то важное. Но что? Казалось, она ждала помощи.— Маргарита, а не связать ли наши несчастные судьбы воедино? — вдруг брякнул Аверин.— Это как расценивать?— Как полуофициальное предложение.— А почему полуофициальное?— Чтобы потом без всякого зазрения совести отказаться.— Ах ты змей, — она ударила его ладонью по колену под столом. — Вот твои манеры. Твое воспитание.— Кстати, это уже второе мое предложение. Так как с ответом?— Никак… Я не хочу думать об этом. Я живу этим вечером. Мне хорошо с тобой. Что тебе еще надо?— Мне нужна ты.— Ты мне тоже нужен. Но…— Какие могут быть но?— Многие… Ты знаешь, я купила машину.— Какую?— «Фиат».— Дорого встало?— Восемь тысяч баксов.— Ничего себе. Откуда?— Хорошо происходить из богатой фамилии.— Подержанная?— Не сильно. Но нужно кое-что подрегулировать.— Давай, у меня приятель, мастер на все руки. Поставит тебе ее. Из металлолома тачки поднимает.— Договорились.Он проводил ее до дома. И остался до утра. Это был их миг, вырванный из тьмы будней, остров в океане пустых и страшных событий, потрясающих окружающий мир. Аверин подумал, что ему хотелось бы эмигрировать в этот уютный тихий мирок. Забыться в нем. Снять с себя ответственность за все. И знал, что это лишь мечты. Такой вечер — это подарок судьбы, но судьба не привыкла делать бесплатных подарков. И когда-то за него тоже придется заплатить. Аверин это чувствовал.— Когда увидимся вновь? — спросил он, одеваясь утром и проводя рукой по небритому лицу. Это дело поправимое — на работе держит бритву на случаи, когда не удается заглянуть домой. Кабинет оперативника приспособлен для того, чтобы просуществовать в нем какое-то время в автономном режиме.— Я на две недели уезжаю в отпуск. Взяла часть его.— И куда ты собираешься?— В круиз по Средиземноморью.— Мне бы твои трудности.— Слава, такие женщины, как я, просто обязаны ездить по круизам, строить глазки мужчинам.— И носить бриллиантовые колье.— Совершенно верно, товарищ опер.— Век живи, век учись… Я украду тебе бриллиантовую диадему.— Это уже интереснее.— Из Алмазного фонда.— А еще что?— А еще вскрою банк.— Нет, Слава, — неожиданно серьезно произнесла Маргарита. — Ничего ты не украдешь. И не ограбишь банк. Ты на это не способен. Это против чего-то главного в тебе.— Это плохо?— У всех времен свои герои.— А я не герой нашего времени?— Правильно… Но я все равно тебя люблю.Она прижала его голову к себе. И вздохнула.
Напряжение росло. Помощник президента выступил по телевидению и назвал поведение парламента верхом аморальности. Парламентарии в долгу не остались.Егорыч заявился с тортом «Птичье молоко», который ему дали как дополнительный презент за отремонтированный «Ниссан». Клиент держал заводик по производству этих самых тортов. Аверин как раз пришел с работы и разогревал Пушинке рыбу.— Ты смотри, наш всенародный ездил в Кантемировскую.Знаешь зачем? — осведомился Егорыч.— Понятия не имею. Наверное, крепить боеготовность.— Ни фига. Он умасливает их. Слышал — деньги, квартиры, решение бытовых проблем наобещал. Ну?— Что ну?— Танки в городе. Это знакомо.— Да брось ты.— Подумай, голова твоя дубовая. Шарада для первоклассников.— Брось ты, очернитель.— Ну правильно, госбезопасности на меня нет.— Нет.— Так ведь ее ни на кого теперь нет. Вот цэрэушники и развлекаются.— Отстань, — Аверин заварил чай «Пиквик» и пододвинул чашку Егорычу. — Пей чай.— Ты знаешь, сколько грибов уродилось сейчас в лесах?— Понятия не имею. Не люблю грибы.— Грибов огромное множество. И по приметам это — к большой крови.— Кончай зудеть, философ! На работе предостаточно дерьма всякого, ты еще нервы тянешь со своими пророчествами Я устал, понимаешь! Люди сошли с ума. Они забивают друг друга на колбасу без всякой жалости.— Вот и я про это.Накормив Пушинку, они принялись за «Птичье молоко»Торт оказался превосходным.Аверин день провел весело. В этот год на самом деле все сорвались с цепи. Такого количества бандитских разборок на Руси не было никогда. А сентябрь начался особенно лихо.Вновь затлела великая славяно-кавказская мафиозная война. Кавказцы время от времени делали заявления типа — Москва наш город, русским тут делать нечего. Возможно, так оно и есть, учитывая количество кавказского элемента. Если русские бригады насчитывали сотни человек, то кавказские — по несколько тысяч. Многие из них не нуждались в организующей силе воровских законов, а жили по своим первобытным родовым законам, по правилам кровной мести. Кавказцы учились воевать в горах, поджигать бронемашины и сбивать вертолеты. Они привыкли видеть смерть и умели ее приносить. Они были серьезными противниками, но получить им такой город, как Москва, — это слишком жирно.Отметились в сводках происшествий любера. Они очухались после нанесенных им МУРом потерь. Через несколько дней после той операции в Люберцах разгорелся жестокий бой между противостоящими группировками. Закончилось четырьмя убитыми, оставленными в изрешеченных пулями машинах. А в одной московской квартире на почве раздела автобизнеса расстреляли четырех человек, среди них двух женщин. Часом позже из автоматов на улице изрешетили микроавтобус, один человек погиб, трое — тяжело ранены. Бесконечная череда новых убийств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111