Скоро на пенсию отправится.
– Да уж, – хмуро усмехнулся Петя, – скоро два десятка годков как за решеткой.
– Так уволься к чертовой матери, – зацепил его Бухман, – ты же вольнонаемный.
– Куда, Игорь Юрьевич? – поморщился Петя. – У меня вон брат на гражданке на полторы тысячи семью содержит, так они мясо только по праздникам видят. А детей-то двое, четырнадцать и пятнадцать годков, им ведь и одеться еще нужно, и развлечься…
Петина жалоба повисла на полуслове. С противоположной стороны в комнату ввели молодую русоволосую женщину с аккуратной короткой стрижкой. На ней были голубые джинсы в обтяжку и тонкий трикотажный джемпер кирпично-розового цвета. Неполных двое суток, проведенных в следственном изоляторе, не прибавили ей красоты и здоровья. Но, по мнению Китайца, держалась она неплохо, хотя в ее тусклых глазах застыло испуганно-тоскливое выражение. Узнав Бухмана, она с надеждой посмотрела на него, а потом перевела взгляд на Танина и несколько секунд не отводила от него больших темных глаз.
Сопровождавший охранник беззлобно потрогал ее за локоть и показал на табурет. Она как бы выплыла из прострации и сделала несколько шагов по направлению к столу.
– Пошли. – Бухман кивнул Китайцу и первым устроился на стуле, положив свой чемоданчик с документами на стол.
Танин пододвинул себе другой стул и пристроился рядом.
– Ну как ты, мамуся, – Бухман сразу же приступил к делу, – держишься?
Положив руки на стол, Монахова неопределенно пожала плечами.
– Не знаю, – тихо произнесла она.
– Значит, так, мамуся, – продолжил Бухман, – ты должна понять: мне, как твоему адвокату, ты можешь доверять и даже должна доверять, тем более что ты меня знаешь. Защищать я тебя буду в любом случае, но если ты будешь просто говорить «я невиновна», то шансов у нас не так много. Познакомься с моим другом. – Бухман представил Китайца и Лену друг другу. – Он сыщик и согласился мне помогать, но и ты не должна молчать. Расскажи, как все произошло?
– Погоди, Игорь. – Китаец остановил словоохотливого друга, напиравшего на свою подзащитную. – По-моему, Лена не вполне здорова, ведь так?
Монахова молча кивнула, но в ее взгляде затеплилось что-то живое, человеческое, и Китаец понял, что дело наконец сдвинется с мертвой точки.
– Вы хотите нам что-нибудь рассказать? – как можно мягче спросил Китаец после минутного молчания.
– Я ничего не знаю, – Лена отрицательно покачала головой, блуждая равнодушным взглядом по поверхности стола.
– Ну, Лена-Лена, – встрял Бухман, – ты же говоришь, что невиновна, и в то же время не отрицаешь, что стреля…
Бухман не договорил, потому что лицо Лены внезапно исказилось, губы сложились в жалобную гримасу, задрожали и, протяжно всхлипнув, она зарыдала, безуспешно пытаясь закрыть лицо руками и поставив оба локтя на стол.
Китаец бросил на Бухмана предупреждающий взгляд. Бухман растерянно пожал плечами и, выпятив губы, погрузился в молчание.
– Успокойтесь, – принялся Китаец утешать вдову, – мы вам верим. Вы действительно невиновны. Но для того, чтобы заставить в это поверить других, нам нужно кое о чем спросить вас.
Лена дернулась всем телом и замерла. Ее странное оцепенение было бы полным, если бы не мелкая дрожь, пробегавшая по рукам и плечам.
– Как у вас оказался пистолет? – Китаец смотрел на Лену, как на душевнобольную.
Она вздернула плечи, точно марионетка, которую кукловод резко дернул за нити.
– Это пистолет вашего мужа? – Китаец все больше чувствовал себя сподвижником доктора Юнга.
– Да, – осторожно, словно произнесенное ею слово грозило укусить ее, сказала Лена.
– Он держал его в спальне?
Лена боязливо кивнула и опять закрыла лицо руками. Но истерики не последовало, и Китаец облегченно вздохнул.
– Куда он его обычно клал? – Китаец ловил на себе заинтересованный и одобрительный взгляд Бухмана.
– Под поду… – Лена вдруг замолчала, как будто нарушила данный кому-то обет.
– А в ту ночь… – Китаец ободряюще посмотрел на Лену, – он лежал на обычном месте?
– Наверное, – робко проговорила Лена и с опаской взглянула на Танина. – Я невиновна, – упрямо и обреченно повторила она.
– Знаю, – твердо произнес он. – И как же он оказался у вас? – обходным путем Китаец вновь подошел к интересующей его теме.
– Я… я… – Лена стала нервно заикаться, – мне ска… – Ее снова сотряс страшный всхлип, по щекам покатились слезы.
– Вы сами его взяли?
Лена молчала, опустив голову и пытаясь как можно плотнее сжать не слушавшиеся ее дрожащие губы. Она вытирала слезы указательными пальцами, как-то потерянно и неловко, скорее, просто потому, что неоднократно видела этот стыдливый жест, растиражированный в кинофильмах и неоднократно описанный в романах. Ей, чувствовал Китаец, по сути, наплевать, какое она производит впечатление: сломленного или мужественного человека.
– Так вы его взяли? – с жалостью посмотрел на нее Китаец.
Лена лихорадочно закивала и закрыла глаза.
– Сами? – не унимался Китаец.
– Мне… мне… – Лена открывала рот, как выброшенная на песок рыба.
– Или, может быть, вам кто-то посоветовал так поступить?
Лена замотала головой из стороны в сторону.
– Нет, – выдавила она из себя, – нет. Мне… – Лена снова не закончила фразы.
– Вы ведь не хотели стрелять? – решил Китаец зайти с другой стороны. – Не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10