Он всю жизнь провел среди московских проституток, часто пользуясь их услугами, и сам оказывал им услуги в поставках наркотика. Где он его брал, Вера не знала и никогда не интересовалась. Он был маниакально осторожен и, может быть, поэтому до сих пор не попался с наркотиками, хотя занимался этим делом уже не один десяток лет. Он любил изображать из себя рыболова и являлся на встречу с неизменной лопатой, взятой якобы для того, чтобы накопать червей. Поэтому свидания он назначал Вере в таких экзотических московских закоулках, в которых ей самой никогда бы не пришло в голову побывать.
На этот раз, например, она долго моталась по Перловскому кладбищу, пытаясь отыскать мост через Джамгаровский пруд. Это не говоря уже о том, что предварительно ей пришлось тащиться по Кольцевой на Северо-Восток Москвы. Встреча с поставщиком состоялась под мостом, и более идиотскую ситуацию придумать было трудно. Лысый Дуремар заботился о своей конспирации, но он явно не подумал о том, как будет выглядеть Вера, прыгающая по грязным лужам под мостом. Дуремар вообще внушал Вере отвращение, а когда он доставал пакетик с героином из банки с червями, которых и в самом деле успел накопать, ее начинало подташнивать. Но она терпела. Ради матери.
Она следила за этим мужчиной уже минут пятнадцать. Зацепилась за выражение его глаз она еще на «Рижской», когда он вошел в вагон и окинул немногочисленных пассажиров цепким взглядом. Мгновения ей хватило для того, чтобы понять, что выражение это почему-то ей очень знакомо, хотя он ни на миг не остановился на ней взглядом, а лишь слегка скользнул по ее лицу.
Ее настолько заинтересовало это, что она дальше просто пошла за ним, как в трансе, плохо понимая, что делает, – на «Проспекте Мира» вслед за ним перешла со своей линии на Кольцевую, на которой ей делать, собственно говоря, было совершенно нечего.
Идя за ним по переходу, она упорно копалась в памяти, пытаясь вспомнить, где она могла видеть эти странные глаза, взгляд которых настолько запечатлелся в ее памяти, что ей казалось, что она никогда теперь их не забудет.
Она специально села напротив него, чтобы еще раз поймать его взгляд и найти все же ответ на мучающий ее вопрос. Народу в вагоне было мало, смотреть на своего визави было удобно, но ее интерес был слишком откровенен. Поэтому она решила замаскироваться книжкой, которую достала из лежащей на коленях сумочки.
Она настолько вошла в роль читающей москвички, что смогла даже прочитать несколько строк и сразу почувствовала фальшь, сквозящую в тексте. А вот от глаз человека, который ее заинтересовал, исходила правда жизни, страшная, может быть, но правда, Вера это чувствовала.
В очередной раз оторвавшись от книги и бросив осторожный взгляд на мужчину, Вера увидела, что он дремлет, прикрыв глаза. Это был удобный момент для того, чтобы его рассмотреть.
Лицо производило странное впечатление. В целом оно выглядело довольно молодо, Вера решила, что он всего лет на пять старше ее. Но лоб прорезала глубокая морщина, которая выглядела бы органичной на лице старика, а не этого спортивного на вид человека с коротко стриженными волосами. Еще одно странное сочетание – прямой «римский» нос и тонкая линия губ, вместе составляющие четкий перпендикуляр. Вера не удивилась бы, если бы у этого человека обнаружилась привычка плотно сжимать губы, тогда нашли бы свое объяснение мелкие морщинки в уголках губ.
Брился он, похоже, давненько, впрочем, небольшая щетина не портила его лицо, а лишь придавала ему интеллигентный вид. Сейчас многие интеллигенты не следят за своим лицом, Вера знала это не понаслышке. Она была не последней фигурой среди парковых проституток и имела возможность выбирать клиентов, а не хвататься за первого попавшегося. И выбирала поинтеллигентнее, тех, с кем можно было поговорить после того, как они утолят свой первый сексуальный голод. Ей нравилось разговаривать с уставшими от ее тела мужчинами, в этом была своя прелесть, хоть как-то скрашивавшая ее «рабочие» будни и дававшая ей внутреннюю уверенность в том, что она не опустится до уровня дешевой шлюхи.
Вера не могла бы сказать, что в лице этого мужчины было что-то особенное, таких лиц можно встретить в Москве сотни, пройдя всего пару кварталов по Тверской.
Ничем не примечательное лицо, если бы не глаза. Человеку с такими глазами очень трудно придумать профессию, он не может быть ни вузовским преподавателем, ни артистом театра, ни рабочим, ни челноком, ни милиционером, ни летчиком, ни водителем, ни… Короче, ни одной из профессий обыкновенной мирной жизни эти глаза не соответствовали. В них был вызов всем, на кого они смотрели, и в то же время ответ на любой вызов. Очень странные глаза, от которых веяло холодом и которые преображали это рядовое лицо, придавая ему неповторимую индивидуальность.
Она пропустила момент, когда он открыл глаза, и опомнилась, только уже встретившись с ним взглядом. Отступать было поздно, и она не отвела свой взгляд.
Его лицо мгновенно сковало напряжение. Рука, засунутая в карман джинсовой куртки, шевельнулась, словно он держал там камень, которым собирался размозжить голову всякому, кто косо на него посмотрит. Вторая рука, вцепившаяся в край сиденья, напряглась так, что пальцы побелели.
«А ведь он, похоже, меня боится! – весело подумала Вера. – Интересно! Что же во мне такого страшного для мужчины? Мы же не в постели, в конце концов!»
В постели она часто мужчин если не пугала, то вызывала у них как минимум оторопь своей энергией и ненасытной плотской жаждой. Она сама долго не могла понять, как это у нее получается и сочетается с полным отсутствием физиологического желания к конкретному человеку, пока не сообразила, что все дело как раз в том, что она в постели конкретного-то мужика и не видит.
1 2 3 4 5 6 7