И будь она размером побольше, все это напоминало бы зал ожидания какого-нибудь северного аэропорта, где пассажиры, случалось, по неделе ждали летной погоды. Я довольно громко и демонстративно покашлял. Люди на полу и в креслах зашевелились.
— Доброе утро, дамы и господа! — бодро проговорил я. — Извините за беспокойство, но нам хотелось бы посмотреть передачу по вашему прекрасному «Тринитрону».
Надеюсь, нет возражений?
Я прошел в угол комнаты, взял пульт и включил телевизор. На огромном экране появилась таблица с потрясающе сочными и нежными красками. Я пробежал по всем пяти каналам, которые принимались в Полярных Зорях, везде была та же таблица.
После чего вернулся к двери и протянул пульт Рузаеву. Но его перехватил Генрих и включил первый канал.
Народ в комнате отдыха начал понемногу приходить в себя.
— Батюшки-светы! Уже шесть часов! — спохватилась одна из женщин. — Мне же дочку в школу вести! Эй, господа-товарищи, вы тут занимайтесь какими хотите делами, а я домой пошла!
— Мадам, вам придется немного задержаться, — объяснил я.
— Как это задержаться?! Как это задержаться?! Мне дочку в школу вести, не понял?
— В самом деле! — загудели недовольные голоса. — Развели хреновину! Кто-то галочки ставит, а мы, считай, вторую упряжку тянем! И отгула небось не дадут!
Хватит, пошли по домам, ну их всех к лешему!
— Дамы и господа, прошу успокоиться! — воззвал я. — Вы уйдете по домам! И обещаю вам — очень скоро!
— А ты нам не обещай! Мы уже ушли! — проговорил какой-то рослый парень и поднялся с пола.
Генрих извлек из кармана «глок» и дважды выстрелил в потолок.
Наступила мгновенная тишина.
— Всем оставаться на местах! — приказал Генрих. — Когда можно будет уйти, вам скажут! — Мог бы ничего и не говорить, все и так все поняли.
Таблица на экране «Тринитрона» исчезла, мелькнула заставка обычной передачи «Доброе утро» и тут же появилась студийная выгородка «Новостей». За столом ведущего сидел обозреватель Евгений С. Я не часто смотрел его программы. Больно уж он был самодовольный. Но сейчас на его лице не было и следа самодовольства.
Обычно аккуратно причесанные волосы сосульками свисали на лоб, галстук был сбит на сторону, а платка, в тон галстуку, который обычно торчал краешком из кармашка его пиджака, вообще не было.
— Чего это с ним? — удивился парень, который едва не возглавил движение народных масс. — С бодуна, что ль?
— Ну! — поддержал его другой. — А то! Вчера трепался и сегодня подняли. И даже похмелиться, видать, не дали!
— Внимание! — произнес С. — Работают все каналы Центрального телевидения России!
Ровно через минуту будет передано сообщение чрезвычайной важности!
Во весь экран появились часы. Все уставились на секундную стрелку. Генрих пробежал по остальным каналам — везде были эти же часы.
Секундная стрелка коснулась цифры «XII», в кадре вновь появился С.
— Передаем экстренное сообщение. Сегодня ночью группа чеченских боевиков из армии освобождения Ичкерии во главе с командующим армией полковником Султаном Рузаевым захватила первый энергоблок Северной атомной электростанции и заминировала его. Полковник Рузаев предъявил Президенту и правительству России ультиматум… Я взглянул на Рузаева. Он стоял у двери, скрестив на груди руки и высоко подняв голову с рыжей жиденькой бороденкой. Это был час его торжества. На полминуты он снял свои темные очки, и я увидел его глаза. Это были горящие безумным желтым огнем глаза маньяка.
— Полковник Рузаев потребовал, чтобы его ультиматум и репортаж корреспондентов Си-Эн-Эн о захвате и минировании Северной АЭС были показаны по всем каналам Центрального телевидения, — продолжал С. — Мы вынуждены выполнить это требование. Включаем запись… 6.16 Мне не удалось в полной мере оценить операторское искусство Гарри Гринблата. В тот момент, когда на экране общие планы станции сменились началом нашей операции, кто-то сзади слегка дернул меня за рукав. Я оглянулся. Это был компьютерщик Володя. Я незаметно вышел за ним в коридор.
— Приказ Голубкова, — быстрым шепотом сказал он. — «Начинайте немедленно».
Я достал «уоки-токи» и вызвал Артиста.
— Слушаю, — ответил он.
— Твой выход.
— Но договорились в шесть сорок.
— Приказ Голубкова: начать немедленно. Как понял?
— Понял тебя. Начинаю.
Я сунул «уоки-токи» Володе:
— Дуй наверх. Как только вертолет взлетит, сообщишь. Только не дай бог, чтобы тебя заметили. Понял?
Володя исчез. Я вернулся в комнату отдыха. Моего временного отсутствия, похоже, никто не заметил. Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Лишь Крамер искоса взглянул на меня. Я кивнул. Он тотчас отвел взгляд.
На экране возникла крыша машинного зала и опускающийся на нее «Ми-1». Но что было дальше, досмотреть никто не успел.
Дверь распахнулась, ворвался Артист с автоматом «узи» в руках, быстро прошел по комнате, вглядываясь в лица людей. Затем круто повернулся к Генриху:
— Где Люси?
— Успокойтесь, Семен, — сказал Генрих. — Все смотрят телевизор, а вы мешаете.
Не оглядываясь, на звук Артист выпустил по экрану короткую очередь. Кинескоп взорвался, осыпав всех стеклянной пылью. Не знаю, намеренно он это сделал или так получилось само собой, но я почувствовал облегчение. Он избавил обычных, ничего не подозревавших людей от ужаса Апокалипсиса. А для них это был бы настоящий Апокалипсис. И настоящий ужас.
— Где Люси? — повторил Артист.
— Серж! — приказал мне Генрих.
— Сенька! — заорал я. — Ты что, опупел?! Немедленно отдай ствол!
Но он будто и не услышал меня.
— Я знаю, где она! — сказал он и выбежал в коридор. Я рванул следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116