Так мы его сами из танков долбали.
Не думаю, что, если его взорвут, это вызовет в ответ взрыв всенародного возмущения. А что еще? «Арзамас-16»? Там все перекрыто так, что комар не пролетит. А Северная АЭС — глушь. Охрана — соответствующая. То, что надо.
Полковник Голубков уважал своего начальника, но на этот раз не склонен был с ним соглашаться.
— Чушь! — заявил он. — Полная ахинея! Да ты только представь себе, что это значит — взорвать АЭС! Нейтрализовать охрану — раз. Какая бы она ни была, так ведь не деды же с берданками сидят! Доставить взрывчатку — два. Изолировать персонал. Уложить заряды — тоже нужно знать, где и какие! А проблема ухода?
Херня все это на постном масле. Киношная трепотня. Сколько уже существуют АЭС? А был хоть один взрыв? Не считая, конечно, Чернобыля. Или даже попытка захвата? Не было!
— Была, — возразил Нифонтов. — И не попытка, а самый настоящий захват. И знаешь где? На том самом «Арзамасе-16». Причем вся охрана была предупреждена и стояла на ушах. А «Арзамас-16» — это тебе не Северная АЭС. Там вокруг не леса, а деревни, каждый новый человек на виду. И скрытых засад навтыкали через каждые сто метров. И все же произвели захват. Причем просочились очень интересно.
Посидели в библиотеке и выяснили, что как раз на территории «Арзамаса» находятся остатки часовни преподобного Серафима Саровского, а рядом — Дивеевский монастырь. Легенда была такая: разработка маршрута для поездки детей из воскресных школ по святым местам, связанным с Серафимом Саровским. А эти места как раз и располагались по периметру объекта. И все прошло как по маслу. Так-то, Константин Дмитриевич. А ты говоришь — не было. Было. Как раз после того случая и перестроили всю систему охраны «Арзамаса-16».
— Кто производил захват?
— Ну, было в то время одно подразделение, — неохотно ответил Нифонтов. — Теперь его уже нет. Этого я нашим мудозвонам никогда не прощу.
— Ты никогда раньше не говорил, что служил в «Вымпеле», — заметил Голубков.
— А я и сейчас тебе этого не сказал. Понял?
— И все-таки нет, — подумав, убежденно проговорил Голубков. — Нет. Не пойдут они на это.
— Кто? — рявкнул Нифонтов так, что из приемной испуганно заглянул помощник. — Кто, твою мать, не пойдет? Рузаев? Пилигрим? Они пойдут на все!
— Они не смогут этого сделать.
— А вот это уже другой вопрос, — вполне мирно, мгновенно смирив вспышку ярости, согласился начальник управления. Он передвинул по столешнице папку с досье. — Вникай, Константин Дмитриевич. И думай. Решать проблему Пилигрима приказано нам.
Не хочешь спросить — почему?
— Не хочу, — буркнул Голубков. — Потому что сами высунулись. А кто высовывается, на тех и грузят.
— Вот именно. Все свои дела — в сторону. Абсолютно все. У тебя сейчас только одно дело — это. Все, что понадобится, получишь немедленно. Ко мне — в любое время дня и ночи. Куратор в курсе. Решать нужно быстро. Во-первых, евреям может осточертеть ожидание. И они вполне способны предпринять действия, которые нам не понравятся. Выкрадут Пилигрима — и дело с концом. Уж если смогли найти, смогут и выкрасть. При нашем нынешнем расп… разгильдяйстве то есть, — не проблема. И будем мы потом до морковкина заговенья рассказывать про листок между столами. Но главное другое — обстановка в Чечне. В общем, действуй. Интервью Рузаева особенно внимательно перечитай. В него сейчас многие вчитываются. И не только в России.
Полковник Голубков взял папку и молча пошел к выходу.
— Кстати, — остановил его Нифонтов, — что значит слово «пилигрим» — знаешь?
— Странник. Что-то в этом роде.
— По Далю: «Паломник, путешественник-богомолец», — уточнил Нифонтов. — Вот только каким богам он сегодня молится?
III
Выйдя из кабинета начальника управления, полковник Голубков спустился в цокольный этаж, где располагался особо тщательно охраняемый информационный отдел, приказал срочно подобрать и доставить ему все, что есть по Пилигриму. В просторной рабочей комнате оперативного отдела Голубков провел планерку со своими замами и ведущими сотрудниками, распределяя между ними дела, которые были под его личным контролем.
Через час, когда он вернулся в свой небольшой, со стандартной канцелярской мебелью кабинет, на его письменном столе уже лежала стопка бумаг, еще теплых от принтера или ксерокса. Но он не спешил приниматься за них. Сначала нужно было разобраться в себе — в своих ощущениях от этого неожиданно свалившегося на него дела.
А они были — как любят выражаться депутаты Госдумы — очень неоднозначными.
Голубков бросил папку с докладной запиской и материалами аналитического отдела на стол, остановился у окна и стал рассеянно рассматривать молодых охранников в штатском, лениво прохаживавшихся возле старинных, узорчатого литья ворот… Версия Нифонтова об упавшем между стол ими листке была остроумной. Но чем больше Голубков думал об этом, тем менее убедительной она казалась. Потеряли. Все, конечно, бывает, любая глупость возможна, особенно когда рушатся великие империи и разгоняют такую контору, как КГБ — имперский оплот.
И все-таки.
А если допустить, что Нифонтов прав в своих предположениях насчет побега Пилигрима из тюрьмы в Дармштадте, то тут вообще никакими случайностями уже и не пахло.
Зачем-то Штази нужен был именно Пилигрим. Зачем? Штази была под полным контролем КГБ и без его санкции никаких акций не проводила. Значит, Пилигрим был нужен не Штази, а КГБ? Зачем? Зачем-то его перебросили в Таллин и сделали пластическую операцию у специалиста высшего класса. Зачем? Зачем-то ему создали надежную «крышу» и перевезли под Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116