Голубков сел в первую попавшуюся машину и назвал адрес загородного элитного клуба.
— Хандрид доллар, — мгновенно объявил таксист, по одному лишь адресу оценив платежеспособность клиента. В такие клубы бедные люди не ездят. — Айна хундерт, — повторил он для убедительности по-немецки и добавил по-русски:
— Одна сто.
О’кей?
— Файф, — твердо ответил Голубков, еще в Москве предупрежденный, что каирские таксисты по части обувания лохов-иностранцев забьют баки любому из своих московских коллег. И тоже продублировал по-немецки и по-русски:
— Фюнф. Пять. И не доллар, а динар.
Таксист вздел к небу руки и запричитал на смеси арабского и ломаного английского, призывая все высшие силы в свидетели, что такой цены просто не существует и он лучше подарит уважаемому хабибу свою машину, чем согласится на такую плату.
— Пят-десят, — закончил он свой монолог. — Карашо?
— Хрен тебе, а не хорошо, — ответил Голубков. — Ладно, десять. Ноу? Гуд-бай!
— О’кей, о’кей! — поспешно согласился таксист, верно угадав, что сейчас потеряет клиента. — Онли ноу динар. Доллар! Ол-райт?
Голубков взглянул на часы и кивнул:
— Ладно, ол-райт. Поехали!
— Карашо! — просиял таксист, вырулил на забитую машинами автостраду и из правого ряда направил свою тачку в крайний левый, восьмой, почти поперек дороги, даже не оглядываясь на тормозившие в миллиметрах от него машины. И что больше всего поразило Голубкова: никто даже не гукнул, все воспринимали смертоубийственный для московских улиц маневр таксиста как нечто вполне нормальное.
Так это и осталось в памяти полковника Голубкова одним из самых ярких египетских впечатлений.
Через полчаса такси выехало на загородное шоссе и еще через десять минут остановилось у литых чугунных ворот клуба. Перед воротами прохаживались четверо национальных гвардейцев с рациями и автоматами Калашникова. Из стеклянной будки проходной без всякого вызова появился дежурный в белой униформе с красным вензелем клуба на лацкане пиджака и вопросительно взглянул на посетителя:
— Сэр?
Голубков назвался.
Дежурный почтительно склонил голову:
— Please!
Он ввел Голубкова на территорию клуба и представил человеку в элегантном светлом костюме с дымчатым шейным платком, сидевшему в белом шезлонге у бассейна, окруженного высокими королевскими пальмами.
— Ваш гость, сэр, — сказал он по-английски и бесшумно удалился.
Человек поднялся с шезлонга.
— Здравствуйте, полковник. Вы точны, — произнес он на чистейшем русском языке. — Разрешите представиться… Голубков жестом остановил его.
— Бамберг, — сказал он. — Нет. Блюмберг. Да, Аарон Блюмберг, Коммерческое аналитическое агентство, Гамбург. Так было на визитной карточке, которую вы незаметно сунули в карман моего спутника. Перед этим вы спросили у меня, который час. Это было в начале ноября прошлого года в одном прибалтийском городе <См. роман А.Таманцева «Рискнуть и победить» (М., 1998).>. На обратной стороне визитки был текст, адресованный некоему Профессору… Черт. Ну конечно же! А я все голову ломаю: где же я видел этот почерк! «Ваш доброжелатель». Что ж, интересно познакомиться.
— Я слышал, что у вас феноменальная память, — заметил Блюмберг. — Но не подозревал, что такая. Вы видели меня мельком, меньше полминуты.
— После получения вашей визитки Профессор немедленно вылетел в этот город, — продолжал Голубков. — Вы встречались с ним на маяке. Хотел бы я знать, о чем вы с ним разговаривали.
— О моей встрече с Профессором вам рассказал ваш молодой спутник Сергей Пастухов? — уточнил Блюмберг.
— Да, уже в Москве. Когда все закончилось.
— Он назвал меня?
— Нет. Не счел возможным. Я не настаивал. Тем более что не составило труда установить, что смотрителем маяка был в то время Александр Иванович Столяров.
Вы, мистер Блюмберг.
— Похоже, Пастухов из тех молодых людей, которые умеют держать язык за зубами.
— Он умеет не только это.
— Как поживает Профессор? — поинтересовался Блюмберг. — Я слышал, что он ушел на пенсию.
— Его ушли.
— Что ж, это, возможно, и к лучшему, — подумав, сказал Блюмберг.
— Для кого?
— Для всех. Пойдемте, полковник, нас ждут. Голубков взглянул на часы:
— Разве я опоздал?
— Нет. Все приехали раньше вас и в разные дни. Одновременное появление могло вызвать ненужное любопытство.
Они обогнули бассейн, соединенный еще с тремя бассейнами размером поменьше, миновали теннисные корты и просторное ярко-зеленое поле для гольфа и направились к одной из двухэтажных мраморных вилл, опоясанных широкими лоджиями с бело-красными парусиновыми навесами. Белый и красный были, очевидно, фирменными цветами этого клуба, занимавшего не меньше десяти гектаров цветущего оазиса на самом краю пустыни. Вдалеке слева марево приподнимало над горизонтом вершины пирамид Гизы, а сразу за дорогой, огибавшей оазис, начинались барханы с выпирающими из песка бурыми скалами.
В это самое знойное время дня территория клуба была безлюдна, лишь в дальнем конце, на гаревом треке, две девушки в высоких белых сапогах с поблескивающими на солнце медными шпорами, в белых шортах и в широкополых белых шляпах осваивали под руководством инструктора верховую езду на арабских скакунах изумительной жемчужно-серой масти.
В сопровождении Блюмберга полковник Голубков поднялся на второй этаж одной из вилл и вошел в просторную, прохладную от кондиционеров гостиную с толстым персидским ковром на полу, обставленную изящной, белой с позолотой мебелью.
Вокруг овального стола сидели трое мужчин, настолько непохожих друг на друга во всем, от возраста до манеры одеваться, что трудно было даже предположить, что заставило их собраться вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116