— Да.
— Отлично! Тогда через двадцать минут я жду тебя на Манежной площади.
Вернее, так — ты с Манежной, не торопясь, поднимаешься по Тверской. По левой стороне. Я сам к тебе подойду.
— Хорошо, — ответил Док.
— До встречи… В трубке зазвучали короткие гудки.
Док посмотрел на часы. Он знал, что его телефон прослушивается, что теперь десятки людей в спешном порядке занимают свои места вдоль указанного маршрута.
Было странно, что Коперник выбрал такой простой способ передачи денег. Хочет взять его, Дока, в заложники? Может быть… — Ну что? — нетерпеливо спросил его Трубач. — Чего он?
— Коля, ты в любом случае не в игре, ты понял? Ложись пока отдыхать, дожидайся меня.
— А ты куда? — Обида Николая была так велика, что он даже не скрывал ее.
— Я встречусь с ним на Тверской, а потом сразу назад. Не надо, Коля, хватит тебе за ним гоняться. Вот подлечим тебя… — Да-да, конечно, — как-то слишком быстро согласился Трубач, думая о чем-то своем, и при этом глаза его загорелись бесшабашной решимостью.
Но Док, занятый мыслями о предстоящей встрече, не обратил на это никакого внимания. Он решительно встал и вышел в прихожую. Одевшись, сунул в карман куртки пистолет, взял небольшой кейс с деньгами. Чувствуя себя героем идиотского боевика, Док открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
Трубач провожал его, стоя в дверях.
— Смотри, Ваня, в оба. Это такая сволочь… По-моему, брехня это все насчет Тверской, где-нибудь по дороге тебя перехватит… — Ничего, бог не выдаст… Все, Коля, давай закрывайся.
Док притворил дверь и не спеша начал спускаться вниз. Опять какие-то придурки выкрутили все лампочки и на лестнице стояла тьма египетская. А ведь, помнится, еще утром горели. Вот вроде и лампочки уже давно не дефицит. И стоят они копейки. Но кто-то с прежним упорством продолжает их красть. Привычка — великая вещь!..
Он спустился еще на один марш, как вдруг не то чтобы услышал, а скорее ощутил за спиной чье-то присутствие. Не замедляя шага, он осторожно протянул руку к карману с пистолетом.
— Не шути, Ваня, — раздался спокойный голос Сомина—Коперника, и в спину Доку ударил луч фонаря. — Стой как стоишь — спиной. Как-нибудь перетерплю твою невежливость.
Док замер на месте.
— Я знал, Шах, что ты выкинешь какую-нибудь шутку. Ты всегда был выдумщик, — сказал он не оборачиваясь.
— А ты уж решил, что я окончательно свихнулся и попрусь на Тверскую? Да там теперь не протолкнуться от оперов.
— Нет, я сразу подумал, что здесь что-то не так.
— Ну что, Ваня, плохи наши дела, — как-то грустно произнес Коперник. — Влип я по самые уши.
— Меня о помощи не проси. Ты знал, на что шел, когда заманивал меня в Двоегорск.
— Это так, — согласился Коперник. — А помнишь наши годы золотые? Как мы в шпионов играли вдоль бульваров? Я там был недавно… Многое уже изменилось… А все еще пахнет нашим детством… — Доигрались мы с тобой. С чего это тебя, Коперник, на лирику потянуло? — жестко осадил его Док.
Коперник помолчал и уже ледяным голосом приказал:
— Поставь чемодан на пол, Док. И без шуток. Ты знаешь, я стреляю неплохо.
— Помню. На соревнованиях призы брал… Док осторожно поставил кейс на ступеньку рядом с собой.
— Теперь тихо вынь пушку из правого кармана куртки. Двумя пальцами… Вот так. Брось!
Пистолет с глухим стуком отлетел куда-то вниз. Док услышал, что Коперник спускается к нему, и весь напрягся, приготовившись действовать.
— Повернись, — приказал Коперник. И тут… — Руки! — приказал чей-то спокойный голос, и Док, мгновенно узнав Трубача — не удержался-таки Никола, решил все же самолично проследить, как он спустится, — вздохнул с облегчением и, не откладывая дело в долгий ящик, присел, чтобы нашарить выброшенный пистолет.
— А, господин Аджамал Гхош! — радостно сказал Сомин-Коперник. — Давно ли мы с вами расставались, клялись в вечной дружбе… — Руки, — еще раз приказал непреклонный Трубач, — иначе я применю силу!
— Да-да, конечно, конечно, — засуетился Коперник, хотя голос у него был все такой же странно радостный.
Он поднял руки, и тут Док снизу увидел, как в них что-то блеснуло в слабом свете уличного фонаря, льющемся через стекло лестничного проема.
— Берегись, Коля, — закричал он, но было уже поздно, — Трубач вдруг с каким-то страшным сипением схватился за глаза, в воздухе густо запахло перцем.
Николай, рухнувший на лестницу, страшно хрипел, задыхался. Не думая больше об опасности, исходящей от бывшего школьного однокашника, Док бросился к другу.
— Посвети, — резко приказал он Копернику, и тот снова врубил свой мощный фонарь. — Что же ты наделал, сволочь! — сказал он, задыхаясь от ненависти и пытаясь привести Николая в чувство. На губах того выступила пена, лицо посинело — Николай задыхался. — Видно, у него что-то с легкими, а тут еще ты со своим газом! Видишь — асфиксия.
— Ага, — охотно согласился Коперник. — Асфиксия. Возможен спазм мозгового кровообращения, короче говоря, инсульт. Да что мне тебе объяснять, ты же лучше меня все это знаешь, ты ведь врач-то, а не я!
— Ну ты и сволочь! — задохнулся Док.
— Не спорю, некрасиво, — легко согласился Сомин-Коперник. И снова приказал:
— Повернись ко мне лицом. Если ему вот эти таблетки не помогут, — он кинул Доку в руки небольшую картонную упаковку, — наверно, ничто уже не поможет. А теперь извини… Док собрался было встать над телом Трубача с твердым намерением нанести врагу удар, но еще в полуприседе получил в лицо струю красного перца все из того же банального баллончика. Глаза, казалось, полыхнули огнем. На какое-то время он совсем перестал что-нибудь видеть. Тут же последовал сильный удар ногой по почкам, и Док согнулся пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108