Что уж их там, в Генштабе, так прижало — не важно. Важно то, что трясущиеся в страхе не знают верности и не держат своего слова. Вот в этом Коперник был уверен на сто процентов. А стало быть, они попытаются утопить его в любом случае: если все получится — то на всякий случай, как непосредственного исполнителя, который слишком много знает, а если операция провалится — чтобы спасти остатки своей шкуры.
Нет, он не будет отказываться, он сделает все, что от него зависит. Хотя бы потому, что уже и сам во всем этом измазан. Но с этой минуты он будет очень тщательно обдумывать свое исчезновение и совсем никому не будет доверять.
— Вам все ясно, капитан? — спросил Кудрявцев.
— Ясно.
— Вопросы есть?
— Нет.
— Значит, так. Я буду находиться все время в расположении части. Если возникнут какие-то проблемы, немедленно докладывать мне. А завтра, когда все закончится и дело примет официальный оборот и сюда прибудет специальная команда, которая разберется с грузом, мы с вами отправимся в Москву.
Генерал поднялся и подошел к двери. Они разговаривали, естественно, без свидетелей, и прибывшие с инспекцией офицеры ждали там, за дверью.
Кудрявцев вышел в коридор.
— Я остаюсь здесь на два дня, — сказал он одному из своих сопровождающих. — Как мы и договаривались. Можете возвращаться прямо сейчас. Я сам закончу все дела… Да, и попросите там, чтобы ко мне явился командир части.
Коперник вдруг подумал о том, что генерал не захотел разрешить ему использовать спецназовцев по очень простой причине. Он просто собирается их все время держать здесь, рядом с собой, для надежной защиты. Неужели он так боится этих двоих наемников? Ну и ну!..
— Можете быть свободны, капитан, — сказал Кудрявцев. — Идите и сделайте все, как надо… Кстати, вы где остановились-то?
Коперник поднялся.
— Здесь много желающих сдать комнату, — сказал он и вышел из кабинета.
Сегодня у него было еще много дел. Он собирался нанести визиты начальнику милиции, мэру и этому его ненормальному брату. Он должен был подробно проинструктировать всех, как им действовать завтра. Завтра у Коперника не будет возможности контролировать их действия, а потому сегодня необходимо сделать так, чтобы все они без всякого контроля действовали слаженно. А потом со спокойной душой можно будет отвалить на боковую. В том, что его клиенты, эти двое москвичей из управления, никуда до завтра не денутся, Коперник совершенно не сомневался. Ну а завтра их не спасет никакая сообразительность.
Выйдя из части, он сел в поджидавший его «уазик».
— К Смирнову, — бросил Коперник водителю и откинулся на сиденье.
Впрочем, в «уазике» не очень-то расслабишься. На плохих дорогах его трясет, а хороших дорог в Двоегорске нет в принципе. Даже подъезд к дому Заславского представляет из себя сплошные колдобины, хотя этот-то уж мог себе позволить хорошо асфальтированный подъезд. Правда, сейчас, в феврале, снег смягчал все эти колдобины, но даже он не мог полностью выровнять дорогу. Впрочем, несмотря на то что по такой дороге больше сорока — пятидесяти километров в час невозможно было выжимать, «советский джип» довольно бодро прыгал по ухабам в сторону Центральной площади, разбрасывая комья снега и натужно рыча. Коперник курил и задумчиво смотрел вперед. Он в сотый раз просчитывал все свои действия, пытаясь перепроверить в очередной раз, не сделал ли где ошибки, не упустил ли какую мелочь. И в сотый раз он приходил к выводу, что ошибки быть не может, что все сделано четко и верно. Нет, Кудрявцев просто паникует. Срыва быть не может.
Дорога была одна — сначала вдоль забора части, мимо пустырей, а потом направо, по тихой окраинной улочке. Когда машина свернула на эту улочку, в отдалении, ближе к ее концу, быстро переместились какие-то фигуры, но Коперник не придал этому значения. Слишком он здесь был уверен в себе, слишком занят своими проблемами. Впрочем, когда «уазик» уже приближался к противоположному концу улицы, Коперник все же заметил мужика, сидящего на лавочке у дороги рядом с калиткой одного из домов и хлещущего водку прямо из горлышка. Словно трубач, он, запрокинув голову, вылил в себя содержимое бутылки на одном дыхании. А когда машина была уже недалеко от него, мужик оторвался от бутылки, потом, видимо одолев все до капли, приложился к ней на всякий случай еще раз и, отшвырнув пустую посудину в сторону, поднялся. Его сильно повело в сторону, прямо на дорогу, и тут, на накатанном снегу, он уже был не в силах сохранить равновесие.
Взмахнув руками, словно разучившаяся летать птица, мужик свалился прямо на проезжую часть.
— Вот козел, — проворчал водитель, резко тормознул и попытался объехать упившегося аборигена.
Но в то мгновение, когда машина медленно протискивалась между лежащим на дороге телом и кустарником на обочине, из этих кустов неожиданно выскочил еще один человек и, мгновенно распахнув дверцу водителя, резко рванул водителя на себя, вывалившись вместе с ним в снег. Коперник тут же дернул ручник, машина вздрогнула, остановилась, и в ту же секунду дверцу с его стороны с силой рванул тот самый рухнувший на дорогу абориген, который оказался трезвым как стеклышко, и Коперник получил в челюсть. Но абориген не стал вытаскивать его из машины, а, свалив лицом вниз на водительское сиденье, уселся сверху, быстро обыскал, а потом проворно связал Копернику руки за спиной.
— Артист! — позвал он.
— Порядок, — отозвался Артист, затаскивая водителя на заднее сиденье. — Проворным оказался, гад, так что пришлось помять его немного… Кстати, Док, узнал старого знакомого?
Док бросил взгляд на бесчувственное тело водилы и только тут понял, почему этот человек показался ему знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108