Но он видел едва ли не всю последовавшую за этим заваруху. Артист, который находился слева и был ближе всех к нападавшим, тут же сделал первому из них подсечку, а Боцман свалил второго, влезшего в квартиру, можно сказать, по головам. Таким образом, в первое же мгновение в дверях образовалась «баррикада» из трех тел, нижнее из которых, к сожалению, принадлежало Артисту.Сверху и снизу по лестнице уже грохотали ботинки двух других подразделений.Прогремела очередь в потолок, и раздались не менее впечатляющие крики:— Лежать! Всем лежать! Брось оружие!Последнее было бессмыслицей, потому что никто из группы Дока оружия не вынимал.И сразу стало ясно, что случилось именно то, о чем предупреждал Нифонтов:«Народу вокруг будет крутиться много, по своим не палите».Кудимов тяжело упал с кровати и перекатился по полу в сторону, подальше от линии огня.Пока Пастух и Муха проталкивали вперед англичан, Боцман принял на себя спецназовца, прыгнувшего с лестницы через завал из тел. Успев отключить его ударом в нос, Боцман влетел в квартиру спиной вперед в обнимку с ослабевшим телом спецназовца.Он исхитрился тут же захлопнуть входную дверь ногой и сразу же услышал, как снаружи по ней хлестнули автоматные очереди. Однако выходных дырок не появилось: оказывается, предусмотрительный владелец квартиры едва ли не на этот самый случай обзавелся металлической дверью.Док, увидев «пленного», крикнул:— Боцман, пошарь, у него должен быть переговорник!В гостиной и на кухне послышался звон разбитых окон. Док бросился к окну в комнате Кудимова.— Прекратить стрельбу, мы свои! СВР!— Подстрелят, гады, — мрачно предрек Муха.Боцман схватил трофейный автомат и, хоронясь за углом коридора, в бронированную дверь всадил длинную очередь, уже зная, что для нападающих это неопасно. И сразу стало тихо: бойцы, штурмовавшие окна и дверь, затаились, прежде чем открыть ответный огонь.Высадив в маленькой комнате оконные стекла, Док и Муха несколько раз выпалили в небо. Штурмовики, готовившиеся спуститься на шнурах и к этому окну, сразу же укрылись на нависающем над окном балконе.Нейл и Джон Зелински, проклиная все на свете, залегли рядом с Кудимовым.Боцман тем временем выпустил еще очередь в дверь и крикнул, чтобы отбить охоту героически лезть под пули у тех ребят, которые уже проникли в гостиную и на кухню:— Не лезьте, стреляю по ногам! Потом сорвал переговорник с «пленного» и крикнул в него:— Прекратите огонь, придурки! Говорят же вам, в квартире свои! Кто ведет штурм?Прием!По-видимому, Боцмана все-таки кто-то услышал. Из переговорника послышалась команда:— Прекратить штурм! — И вопрос в свою очередь:— Кто в квартире?Боцман повторил версию Дока:— СВР.— Немедленно бросьте оружие и сдайтесь! Штурм ведет группа захвата ФСБ!— Хрен вам, — ответил Боцман. — У нас свое начальство и другой приказ!— Мы будем штурмовать, — пригрозили с той стороны.— Я кидаю вашим ребятам на кухню свое удостоверение, — сказал Боцман. — А ты, козел, наверное, хочешь под трибунал!Боцман кинул в сторону кухни фальшивое удостоверение, которое получил для проведения операции в управлении.На полу у стены Зелински сказал Нейлу Янгу:— Послушайте, Нейл...— Что?— Хочу сказать, что теперь я согласен с вашим мнением обо мне.Док в это время успел связаться по собственному переговорному устройству с управлением:— Говорит Док. У нас силовое столкновение с ФСБ на конспиративной квартире.Через секунду ему ответили:— Нифонтов связывается с ФСБ, спрашивает, есть ли трупы?— Пока нет. Но у них остался Артист, а у нас один из их команды — пусть произведут обмен пленными.Из переговорника ФСБ послышался голос:— Командир, какая-то чушь: удостоверение вообще МВД. Это липа!— Не стрелять, — прозвучало в ответ. — Начальство вступило в переговоры... * * * Пастух и Голубков прибыли в Климовск часа в два ночи и только с помощью какого-то позднего гуляки отыскали нужный им адрес. Постояли под дверью Стрельчинского. В квартире было тихо.— Он женат? — спросил Пастухов.— Холостяк, — ответил Голубков, знавший и помнивший все.Пастухов завозился с отмычками.— Дай-ка я, — сказал полковник и, осмотрев замочное гнездо, засунул в щель три замысловатых стерженька, пошевелил ими, повернул. — Прошу в дом, — наконец пригласил он, отворяя дверь.Они бесшумно вошли в квартиру. На кухне — следы вчерашнего пиршества. В комнате две фигуры, разметавшиеся на кровати. Одна, конечно, женская.Пастухов потормошил Стрельчинского:— Подъем.Тот что-то неразборчиво пробормотал. Пришлось встряхнуть майора посильнее.Стрельчинский вздрогнул и вскочил. Потянулся к торшеру.— Зачем же подругу беспокоить? — покачал головой Голубков.— Кто? Что? — Сильный испуг отразился на лице мужчины.— Иди на кухню, — приказал Голубков, выходя из комнаты.Стрельчинский, уже одетый, примчался на кухню немедленно, застегивая брюки на ходу. На лице читались явные признаки вчерашнего веселья, спросонья и с похмелья соображал он туговато.— Как вы меня нашли? Как вошли? — бормотал он ненужные вопросы.— Понадобился, вот и нашли, — сказал ему Голубков. — И войти — дело нехитрое.Сядь, не мельтеши.Пастухов открыл окно, запуская в прокуренное помещение свежий утренний воздух.Стрельчинский поежился.— Долг свой помнишь? — взял Пастухов быка за рога.Стрельчинский молчал, обхватив себя руками.— Что молчишь, когда тебя человек о долге спрашивает? — вставил Голубков. — Или у тебя без бензина память слабеет?От этих слов Стрельчинского будто ударило током:— Что вы хотите от меня? Все, что есть — машина, квартира, — все ваше...Пастухов оглядел кухню и обнаружил початую бутылку водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97