— уже раздраженно прервал его Боцман. — Ты не видел, я видел. Стрельба из пистолета невозможна.
Я не успел сообщить ребятам о нашей с Доком разработке, как появился Артист. Он подлетел к нам как вихрь и сразу ухватил Бороду за грудки.
— Ты?! Ты?! — невнятно бормотал он. Намечалась, кажется, дуэль на любовной почве, причем участь Бороды, на мой взгляд, в этом случае была бы предрешена. Боцман, похоже, тоже пожалел художника, мы с ним одновременно, не сговариваясь, нежно прихватили Артиста за плечи. Нетренированный Борода с едва зажившей дыркой в левом боку был слишком уж недостойным противником для спецназовца, пусть даже крайне чем-то обиженного. Я взял на себя роль арбитра.
— В чем дело?
Но Артист, хоть и отлип от Бороды, даже не обратил на меня ни малейшего внимания. Он говорил, вернее, орал только Бороде:
— Это ты рассказал Светлане о Ларисе?!
— Господи, — облегченно вздохнул перепугавшийся было Борода. — Да нет же, конечно. Мне-то что? Я уж смирился...
— В чем дело, Семен?! — повторил я более решительно и непосредственно в ухо разъяренному Артисту.
Тот, кажется, начал приходить в себя.
— Свете кто-то рассказал, что я все это время живу у Ларисы...
— Но это ведь так оно и есть, — заметил Боцман.
— Мне эта шлюха ни на черта не нужна! Я же по вашему заданию, для дела у нее ошиваюсь!
Я хотел было заметить, что он, Артист, всегда умеет совмещать выполнение задания с насыщенной интимной жизнью, но решил не подливать масла в огонь.
— Нет, это не я, — тем временем уверенно и отчетливо говорил Борода. — Я все же предпочитаю играть по правилам. Ты лучше вот что скажи: Лариса ходила к ней в больницу?
— Не знаю, — раздраженно проворчал Артист. — Впрочем, кажется, ходила. Да, точно, ходила навестить.
— Вот и насвистела ей там о своих победах, — усмехнулся Борода. — Это в ее стиле. Это чтобы Света не мнила, что она привлекательней и обаятельней самой Ларисы. Сто процентов гарантии даю, что это ее работа.
— Сам-то небось только и рад! — все еще ярился Артист.
— Семен! — резко оборвал его Боцман, а я лишь сильнее стиснул ему плечо.
— Ладно, простите, ребята. — Артист так же легко, как и вспыхнул, пошел на примирение. — Я погорячился. Я не прав.
— Да мне-то что... — Борода пожал плечами, хотя, мне кажется, неожиданный разрыв Светы с Артистом был ему на руку и в действительности он был ему рад.
Однако любовные многоугольники внутри моей команды интересовали меня ровно постольку, поскольку могли помешать оперативной работе и временно (а я надеялся, что временно) повредить умственным и физическим способностям моих бойцов. С другой стороны, вся наша работа теперь сводилась к тому, чтобы поменьше светиться, но при этом не терять контроля над ситуацией. А для этого мне, Боцману и Бороде лучше всего было пересидеть проклятый визит на квартире у Резниченок, а Артисту, ничего не поделаешь, следовало продолжать самый тесный контакт с Ларисой. К такому приказу он отнесся резко отрицательно, заявил, что, дескать, видеть ее теперь не может и он за себя не отвечает. Словом, впервые я видел, чтобы такое творилось с нашим Артистом. Пора, пора бы юноше жениться, да и успокоиться. Но только разве ж такого женишь! В конце концов, ему пришлось смириться со своей участью и отправиться к Ларисе. А мне оставалось надеяться, что в какой-то степени она его утешит.
С точки, выбранной Бородой, подлет и посадка папского самолета были прекрасно видны. Толпа гудела. Нам было слышно, как папа появился из здания аэропорта, — это сопровождалось уже не гулом, а воем толпы. Наконец, папу загрузили в папамобиль и повезли в город. Я приказал Боцману и Бороде порознь возвращаться на нашу конспиративную квартиру, только Боцман по дороге должен был выполнить одно мое нетрудное поручение. А сам я не выдержал, решил хоть со стороны, но проследить за перемещением понтифика.
Я уже неплохо знал город. Я вырулил на улицы, не обремененные следованием кортежа, поймал тачку и двинул окольными путями к парку культуры, где папа, непосредственно по прибытии, должен был встретиться с западноукраинским духовенством. По моим прикидкам это, собственно, и было самое опасное место. К папе с приветствиями должны были подходить многочисленные делегации самого разного рода, как то: студенты, школьники, попы, руководители города и области, прочие. Если, допустим, Док успел затесаться в делегацию поповскую, то почему бы и Деду не втереться в какую-нибудь делегацию старческую.
Площади в парке были подготовлены наспех, не то что, скажем, на ипподроме. На ипподроме для паломников устроены своего рода загоны, там должны дежурить и менты, и даже врачи, об армии распорядителей нечего и говорить. Да к тому же для того, чтобы попасть в загон, нужно пройти металлоконтроль. В парке же подойти чуть не вплотную к папе мог любой достаточно наглый желающий. Я, например, протиснулся довольно-таки близко. Из ТТ, положим, стрельнуть было бы трудновато, но, скажем, из «стечкина» можно было бы и удачу попытать.
Первым, разумеется, приветствовало папу духовенство. Ксендзов хватало. С речью выступил только один, говорил по-украински в микрофон и, к счастью, довольно кратко. Потом уж все священники подходили к папе индивидуально, благословлялись и говорили ему каждый по паре слов в обстановке, так сказать, интимной. Какой-то кардинал строго следил, чтобы верующие не слишком грузили престарелого понтифика. Впрочем, один какой-то ксендз в рясе задержался дольше других. Папа сам спросил его о чем-то, и тот ответил. Папа спросил еще, и тот ответил снова, несмотря на строгие брови кардинала. Когда наконец ксендз, получив сверх отпускаемой нормы второе благословение, отошел, я с изумлением узнал в нем Дока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112