То те же глаза — голубые, умные, чуть прищуренные. Но при тщательном рассмотрении оказывалось не то. То складки на лбу иные, а их загримировать почти невозможно, то ухо лопухом, тогда как у Деда уши аккуратные, прижатые к голове. То скулы жесткие торчат шире ушей, а такие скулы не приклеишь.
В то же время Док сознавал, что, если ребята не оставляют наблюдения и не подают ему знаков — отбой, мол, все, дескать, в порядке, значит, ситуация не разрешена, Дед не обнаружен, не остановлен, не обезврежен. Выстрел, роковой для папы римского и, как ни странно, для России, может прозвучать в любой момент.
У Дока был час на то, чтобы передохнуть и собраться с мыслями. Он вышел из нунциатуры на наводненную паломниками площадь, обошел толпу, зашел за собор, отыскал укромный безлюдный уголок и закурил. Но город, особенно поблизости от тех мест, где обретался папа, в принципе не мог содержать укромных уголков. Док успел лишь сделать мерные затяжки, как рядом появились двое. Двое в гражданском, но не без выправки. Док решил, что ксендзам хоть и нельзя жениться, но курить все-таки можно, и продолжал курить с таким видом, будто это самое обычное для иезуитского аббата занятие. Один из двоих сперва покосился на Дока, затем все же подошел и обратился по-украински:
— Панэ, вы нэ скажэтэ, яка зараз годына?
Док улыбнулся как можно добродушнее и как можно глупее развел руками. Тот, кто спрашивал время, тоже улыбнулся, но тут же отвернулся и, казалось, забыл о Доке. Он заговорил со своим товарищем быстро, по-украински (теперь считалось, что поп с сигаретой все равно ни черта не понимает):
— Ничего не возьму в толк. Проклятого старика нигде нет. Но он появится, я точно знаю, что появится. Я уже и не рад, что мы связались с этим идиотом, даже начинаю бояться, что он, чего доброго, перехитрит нас и доберется до папы раньше, нежели мы поймаем его за руку.
Второй отвечал:
— Да, вы правы, пан. Мне вот что кажется. Этот старый кагэбэшник мог все перепутать и попытаться совершить свою акцию не во время первого появления папы у церкви святого Юра, а во время последнего. То есть сегодня в пятом часу. Мне тоже не нравится, что мы до сих пор не обнаружили никаких следов этого русского. Я считаю, что от нашей идеи следует отказаться, пока не поздно. Нужно срочно давать сигнал, куда надо, чтобы в программу визита внесли изменения.
— Да, пусть папа прощается с украинцами где-нибудь в другом месте. Например, на Сихове.
— Нет, Сихов не подходит. Все-таки этот пункт был в изначальной программе. Нужно отправить папу в такое место, которое вообще не было предусмотрено в программе. Русский не успеет подготовить покушения в такого рода месте.
— В таком случае чем плох катедральный костел?
— Да. Это выход. С одной стороны, папа там не должен был появляться, значит, там и бомбу никто не подложил. С другой стороны, это ведь главный католический храм региона. Годится. Приступайте.
Хотя некоторые слова и не были понятны Доку, смысл подслушанного разговора был ему абсолютно ясен. Вот и встретился со своими невидимыми врагами. Не то чтобы приятная встреча, но, уж конечно, полезная. До этого момента Док как-то не задумывался над тем, что ведь и Николай Иванович страшно рискует, что все спецслужбы только и ждут его появления... Стоит ему мелькнуть в поле зрения, как его тут же вяжут, отбирают старый добрый боевой ТТ, волокут в холодную, судят, сажают. Надолго. На всю жизнь... Но пока, кстати, все происходит даже забавно. Старый отставник морочит голову громадному количеству молодых натасканных людей. Из этого можно сделать косвенный вывод, что если уж Дед спланировал покушение, то разработал его так, что все эти многочисленные спецслужбы однозначно остаются с носом. Если старика не остановит Док — его никто не остановит.
Еще Док подумал, что хорошо было бы посовещаться с Пастухом. Тот всегда умел найти единственно правильное решение. А то теперь вот какая ерунда получается: маршрут папы сейчас, конечно, изменят. Папу поволокут в самый центр, в готический собор. Спецслужбы как раз расслабятся — ведь для того, чтобы им расслабиться, маршрут и меняется. Получается, что у Деда достаточно много шансов не только стрельнуть в папу, но и скрыться после выстрела. И тут Дока осенило. А что, если Николай Иванович только и ждал момента, когда противник, опасаясь его выхода, изменит маршрут. Правда, это только в том случае, если Дед знал, что спецслужбам известно о готовящемся покушении. А он мог об этом лишь предполагать, так как приказ шел через ненадежную Ларису. Так куда потащат папу вместо церкви святого Юра? Конечно же в катедральный! А там папашку уже ждет дедушка! Вот ведь здорово. Так что же это получается? По-настоящему рискуют только они — Пастух, Боцман и сам Док? Ну, Док вроде бы поменьше. А вот Пастух с Боцманом только тем и занимаются, что светятся. Хорошо еще, что Артиста с Бородой куда-то сплавили. Выходит, лучше всего было бы всем нашим смыться куда подальше, а Дед, что ж, пусть себе покушается, его проблемы, раз он так славно все распланировал. Остается только дать знак ребятам, что все о'кей, что они могут линять куда подальше.
Когда папа восстал ото сна, аббат Мартин был уже на боевом посту. Он присутствовал при погрузке Иоанна Павла в папамобиль, шел рядом. На этот раз папу грузили крайне оперативно, несколько монахов-иезуитов плотно блокировали его своими спинами от толпы. Всех, даже ксендзов, оттеснили в сторонку. Аббат Мартин только потому и оказался сам в группе блокирующих, что сам был иезуитом. Суровые монахи молча посторонились, впуская его в кольцо. Но, даже будучи занят таким важным делом, как прикрытие папской особы, аббат все же успел сделать еще одно важное, хоть и незаметное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112