Или делала вид, что так их воспринимала. О женщины, коварство — имя вам!
Мы спали вповалку на ковре, покрывавшем весь пол огромной гостиной. С кухни доносился заманчивый аромат — хозяйка дома, миниатюрная Оксана, орудовала у плиты. Я посмотрел на часы. Семь тридцать. В голове снова неприятно промелькнуло: папа служит частную литургию в Киеве. Расписание визита я знал наизусть. Оксана уже успела покормить детей и отправить старшего в школу, младшего — в детсад и теперь радушно приглашала к столу весь наш спецотряд. Я возился с Бородой, он упорно не желал просыпаться — засиделся далеко за полночь с Игорем Резниченко, отчаянно дискутируя на темы религии и искусства. Я тоже спал мало и на протяжении почти всей ночи, думая о своем, имел радость выслушивать доносящиеся с кухни то певческий тенор нашего хозяина, выводящий что-то вроде: «У них, у католиков, получается, что Святый Дух исходит и от Отца, и от Сына. Что же, выходит, у них два Святых Духа, что ли?!» И глухой тенор Бороды: «Это не принципиально, это все идет от того, что мы крестимся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, а они — во имя Отца, Святаго Духа и Сына!» И снова тенор: «Нет, это принципиально!» Я вспомнил, что последними словами отца Андрея, когда я вслед за Голубковым выходил из нашей маленькой Спас-Заулской церковки, были именно слова об исхождении Святого Духа от Отца: «Иже от Отца исходящего, иже со Отчем и Сыном споклоняема и славима...»
И вот теперь Борода нудил, что сейчас мы все равно ничего не сможем решить. Все равно до вечера время есть, и если уж заниматься серьезными делами, то лучше предварительно выспаться как следует. Но я сходил в ванну, набрал в горсть воды и облил заспанную рожу этого засони. Он пробурчал что-то насчет фашизма и методов доктора Геббельса, но все же поднялся и поплелся умываться, безумно завидуя своему ночному собеседнику, которого добросердечная жена оставила в покое этим утром.
День требовал решительных действий, поэтому сразу после завтрака, которым нас потчевала хозяйка, я собрал совещание. Каждый должен был высказать свои соображения. Вперед всех полез Борода.
— Дед — псих, но не идиот, — сказал Андрей. — Если он собирается стрелять в папу, то будет делать это так, чтобы иметь возможность скрыться. В газетах писали, что были ролевые учения спецслужб, которые ставили перед собой очень интересную цель: защиту папы от православных фундаменталистов, которые, по мнению курии, могут забросать понтифика помидорами, что, на мой взгляд, маловероятно, поскольку помидоры еще не поспели.
— Не отвлекайся, — прервал я его лирическое отступление.
— Ну, так вот. Спецслужбы по результатам учений защитили папу от помидоров, но не смогли загородить его от снайпера.
— Не думаю, что Дед подрядится в снайперы, — задумчиво протянул Боцман.
— Почему нет?
— Ты сам говоришь, что он не идиот. Он соображает, наверное, что у него уже рука не та и глаз не тот. Потом ты же сам читал газеты. Чердаки опломбированы, канализация тоже. Через каждых десять метров — по менту. Я думаю, что, помимо всего прочего, или все, или почти все возможные директрисы выстрела будут заблокированы.
— Но не будет же он стрелять в упор?
— Почему нет? — Боцман передразнил Бороду. — С глушителем, из толпы.
— Тогда на ипподроме! — радостно воскликнул Борода. — На ипподроме будут служиться аж две службы: и во вторник, и в среду. Там, конечно, тоже будут проверять, но толпа же будет чудовищная!
Боцман выложил на стол газету, где была фотография импровизированного алтаря, установленного на львовском ипподроме.
— Вот, — сказал он. — Вот алтарь, где-то здесь сидит папа. А вот ограждение. Ближе чем на двадцать метров к нему не подобраться. Старому человеку быстро вскинуть руку, мгновенно прицелиться и точно стрельнуть с такого расстояния практически невозможно. Дед ведь не идиот, так?
— Хорошо, — сдался Борода. — Я не знаю, что предпримет Дед.
Свою версию выдвинул Боцман.
— Я тоже не знаю, что предпримет старик, — честно признался он. — Но все же предлагаю рассмотреть версию взрыва. Почему бы ему не заложить бомбу? Он ведь старый диверсант.
Боцман тут же нарвался на горячие возражения Бороды.
— По всем маршрутам папы опломбированы все канализационные люки, где он будет бомбу закладывать?
— Наш лихой дедушка на все способен, — невесело усмехнулся Док. — Впрочем, Боцман — опытный подрывник, вот ему и мерещатся повсюду взрывы.
— И все же я хотел бы пройти весь маршрут папы и проверить его на возможность закладки фугаса. Вот в тех местах, где это в принципе можно сделать, и нужно ловить Деда.
— Док, твоя версия, — продолжил я совещание.
— У Деда должен быть свой почерк. Преступника находят по почерку. Дед, конечно, не преступник, и преступления он пока не совершил. Но нам нужно вычислить его почерк заранее. Андрей, что ты знаешь о старике?
— Да ничего особенного. Ну, был он разведчиком, под видом немецкого офицера внедрялся к фашистам, специализировался на похищениях. Ну, бывало, уничтожал физически особо важных военачальников противника...
Я покачал головой:
— Не думаю, что нам это что-то дает. Уж что-что, а похитить папу ему точно не удастся. И если он даже вырядится в бундес-офицера, не думаю, чтобы его в таком виде допустили к главе Ватикана.
— Нет-нет, — возразил Док. — Тут как раз есть над чем подумать Что-то вертится в голове, но поймать никак не могу. Я, Сережа, подумаю еще, тогда скажу. Кстати, а твоя версия?
— Я вижу только один путь. Моцар подбросил Деду грубый план покушения. Не думаю, что Дед воспользуется этим планом, все-таки он профессионал, причем старый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112