В одном из альбомов Тициана Коттон нашел портрет Савойской и понял, что это тот самый портрет, который лежит в чемодане Райнера, и в данный момент валяется под кроватью в отеле, где он остановился.
После того, как он, утомленный искусством, с голубой кровью вышел из зала для особых клиентов, Коттон перешел в зал периодики и окунулся в родную криминальную стезю, где он попытался найти след миллиона долларов, лежащих в желтом портфеле. Им были проштудированы все подщивки газет за последние три месяца и центральные журналы. Он просматривал не только криминальную хронику, но и светскую в надежде наткнуться на имя Райнера или его американский след.
Ни одного крупного ограбления. Ни одного банка не обчистили! Как тут зарабатывать хлеб на криминальной литературе, когда времена гениального подонка Дил-линджера канули в лету!
Все, что ему удалось найти интересного, так это происшествие недельной давности в доме известного банкира и мецената. Девятнадцатого числа на приеме у одного из уважаемых горожан, где присутствовали сливки общества, и в сборе была вся элита Нью-Йорка, из кабинета хозяина исчезли две картины, составляющие жемчужину бесценной коллекции банкира. Хозяин дома отказался делать какие-либо заявления, встречаться с прессой и возбуждать уголовное дело, так как не может бросать тень на своих гостей. По некоторым данным вечеринка банкира обошлась ему в несколько миллионов долларов, учитывая сегодняшний ажиотажный спрос на произведения искусства.
Это событие не вязалось с именем Райнера, но Коттон его запомнил, потому что других событий не было. В Нью-Йорке слишком хорошо и тихо жили. Так хотел президент, и о бесконечных убийствах никто ничего не публиковал. Эти версии отрабатывались в Голливуде. Коттону требовалась зацепка, из которой можно развить историю, но бардак в доме Райнера не тянул на сенсацию. В Лос-Анджелесе оставался труп, и там было над чем подумать, но в Нью-Йорке все спали мирным сном.
Он попусту тратил время. К тому же имени Эрика Троутона он не встретил ни в справочниках, ни в газетах, кроме секретарши этот человек ничем не владел. Да и Райнер не очень хотел его видеть, если поехал к нему не сразу, и не рискнул взять картину с собой.
Коттон зашел в крупный книжный магазин, где ему нашли книги Робина Райнера, и он купил еще карту города. Отменить свое решение о поевдке к Троутону он не хотел из-за Синтии и из-за образовавшегося вакуумного пространства в голове, которое должен занимать сюжет. Коттон решил подготовиться более основательно и прочитать книги своего героя.
За вечер он прочел все, что написал Райнер и решил, что парень неплохо разбирался в искусстве и очень интересно излагал свои мысли. У него был небрежно-надменный стиль, и тем не менее он не навязывал своего мнения, если это не касалось аксиомы, не требующей подтверждений.
Тулуз-Лотрек был возведен в гении, и ему посвящалась отдельная брошюра. Райнер упоминал ряд его картин, попавших в Лувр при жизни художника, и среди них была названа «Звезда Мулен-Ружа».
Коттон точно помнил, что эта картина висит над кроватью Райнера. Как она попала из Лувра в нью-йоркскую квартиру, понять трудно, но Коттон решил, что он обязан тут же убедиться в том что ему это не приснилось Он сел в машину Райнера, которая стала ему, как родная, и проехал квартал до его дома. Оставив машину в гараже, он сел в лифт и поднялся на девятый этаж. Открывать дверь он не решился и вновь позвонил.
На сей раз он ощущал в себе некоторое смущение, будто шел на умышленную кражу и делал это осознанно впервые в жизни.
Выждав паузу, он решил войти, и на этот раз не забыл запереть за собой дверь После их ухода с Синтией ничего не изменилось. Так ему показалось на первый взгляд, но после обхода он понял, что здесь кто-то побывал. Картины Лотрека на месте не оказалось. Она исчезла. Альбом с вырезками также пропал. Здесь были другие люди. Те, кто устроил здесь погром, не взяли ни того, ни другого. Он не мог подозревать Синтию, но она пришла ему на ум, как болячка. Но об этом и думать глупо. Что она могла знать о вырезках, и главное заключалось в том, что он посадил ее на самолет, потом пришел в кассу и купил себе билет на пятницу на семь вечера. Двое суток в Нью-Йорке — ато больше, чем, нужно. Но Коттон рассчитывал на неожиданный поворот в этом деле. Что-то должно произойти! Никто не знает о гибели Райнера, но кто-то смело лезет в его квартиру, причем дважды.
Роль Райнера стала Коттону уже ближе. После прочтения книг Райнера Коттон проникся к нему определенным уважением или почтением. Возможно потому, что Райнер умел то, чего не умел Коттон.
Коттон снял пиджак и принялся за уборку. Он собрал битую посуду и вытряхнул в мусоропровод, выбил пух из подушек и сложил книги на полки, как ему хотелось. Но теперь он знал, где что искать. Ящики стола заняли свое место. Здесь были предметы, которыми Коттон никогда не пользовался. Нож для разрезания конвертов, щипцы для откусывания кончиков сигар— Коттон причислял все это к странностям. Райнер был англичанином, потомком лордов. Он слышал о чопорности и консерватизме англичан и решил, что ему нужен учитель, режиссер, который подбросит несколько мазков к портрету настоящего англичанина.
Коттон вытер пот со лба. Уборка подходила к завершающей стадии, и в этот самый момент он нашел конверт, разрезанный ножом.
В конверте лежал пригласительный билет на имя Робина Райнера, выполненный золотым тиснением типографским способом. Человека решили пригласить заранее. На конверте не было адреса, значит приглашение ему вручили при встрече.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49