Помните, чтобы отцепить трос, вам пришлось снять перчатку? Вы думали, на дереве следы не остаются? Еще как остаются! Так что вы, Петр Иванович, влипли по самые уши, и чем скорее с вашей помощью похищенное вернется на место, тем меньше у вас шансов получить высшую меру. Причем не на бумаге, поверьте мне, а, как вы любите говорить, в натуре. Лодочников, не заставляй нас вытягивать из тебя правду по слову. Лучше рассказать обо всем добровольно. Это совет.
Голос контрразведчика стал беспощадным, как пуля «расстрельного пистолета» . Переход с вежливого обращения «вы» на «ты» также не предвещал ничего хорошего. Баркас понял, что попал в капкан, и если он будет в нем трепыхаться, то сильнее затянет петлю.
Значит, в чем-то придется признаться.
В малом.
– Где электронный блок и диски, Лодочников?! – без сантиментов рыкнул Зайцев. – Они высшей категории секретности! Ты хоть понимаешь, что это значит?! А расстрелянные в затылок, связанные офицеры?! Это не просто предательство, за это тебя живого надо разорвать на части! Вы успели кому-нибудь передать похищенное?
– Я про секреты первый раз слышу… – сжался Баркас, перестав изображать из себя блатного.
Ноги его стали ватными, понты исчезли, появилась нервная дрожь. Этим парням глубоко наплевать на него, и если в деле действительно замешаны секреты, а не «дорогой компьютер», как говорил Пилат, то цацкаться не будут.
– Я ничего не делал. В натуре, начальник, я только шофер. Меня использовали втемную.
Баркас попытался отпихнуть от себя вину и прикинуться заблудшей овечкой, но вряд ли этот номер мог пройти у «конторских» спецов. Он это понимал – расколют как орешек.
– Кто планировал акцию? Сколько вас было? Откуда снаряжение? Имена всех членов группы?.. – задавал вопросы Каледин, словно голой ладонью гвозди в стол вбивал. – По чьему заказу работали? Разведка Саудовской Аравии? Американцы? Чеченцы? Кто?..
Вопросы падали, как тяжелые градины.
– Я и еще один мужик. Двое…
– Двое? – повысил голос полковник. – Ты и мужик? Что ты несешь!
– Клянусь, двое! – бил себя в грудь арестант. – Я только шофер! Все! Я подрядился подвезти парня на дело и обратно. Втемную! Клянусь вам! Не знал я, куда идем!
Чекисты переглянулись.
– Только двое? – недоверчиво переспросил полковник. – Кто же этот второй – случайно не Шварценеггер или Сталлоне?
– Я о нем ничего не знаю. Он не из наших, не из блатных. В лагерях не сидел. Скорее бывший военный. В компьютерах хорошо сечет. Щелкает как семечки. Говорил, что его зовут Пилат. Но я ему не поверил. Кличка такая странная… – тараторил Баркас, зарабатывая снисхождение и понимая, что отвертеться ему не удастся.
– Вы проникли на стратегический объект, убили офицеров, украли секретные документы и технику, потом расстреляли двоих гражданских на бензозаправке… – как прокурор, Зайцев напоминал арестанту длинный список его преступлений. – На что вы рассчитываете?
– Я не убивал! Честное слово! Это он стрелял! – потерял самообладание арестант.
Обвинение в нескольких убийствах слишком серьезно, даже для соучастника. А еще – стратегический объект.
– Это не я! Пилат и меня хотел убить! Поэтому я от него сбежал! Там, на бензоколонке!
Баркас отвечал путано и местами бессвязно, но каждое его слово, жест, мимика точно фиксировались на видеопленку для последующего анализа и заключения психологов. Ему будет трудно отвертеться. Невозможно. А еще есть масса способов проверить его на правдивость. Нет, не иголки под ногти совать, хотя если припрет, то почему нет? Есть чувствительные детекторы лжи, есть медицинские препараты, развязывающие языки, есть наркотики, есть много психологических уловок и пыток. Но в крайнем случае – есть и пытки. Это смотря как припрет. Вопрос того стоит.
– Что ты нас за нос водишь! – рявкнул Зайцев. – Где он живет? Как выглядит, как его найти?
Майор разговаривал совсем не так вежливо и степенно, как Каледин. Вероятно, так было задумано: «добрый следователь» – «злой»…
– Он сам на меня выходил и назначал место встречи. Я вам все расскажу, только дайте я немного отдохну, все вспомню и напишу. Хотя бы полчаса. Я измотан. У меня мысли прыгают, руки трясутся. Отвечаю, начальник, потом все под протокол расскажу, если «явку с повинной обещаешь». Будьте людьми – ну дайте человеку отдышаться!..
Нервы у арестанта сдали, и он пошел вразнос. Сейчас начнется истерика и катание по полу.
Рассчитывая на признание и сотрудничество, Баркасу пошли навстречу. Для пользы дела.
– Хорошо, – согласился Каледин. – Можете отдохнуть и собраться с мыслями. Через полчаса мы вас пригласим и вы напишете все, что вам известно. Если есть пожелания – выполним.
– Мне бы сигарет и чашку крепкого кофе, – выдви-нул условия капитуляции Баркас.
– Хорошо, – кивнул полковник.
Арестанта увели.
– Как думаешь, – спросил Зайцев. – Пробрало его?
– Надеюсь, – не стал утверждать Каледин. – На раскаяние я не рассчитываю, но показания, наверное, даст.
– А чего ты ему про жену не сказал? – напомнил майор.
– Преждевременно. Может сломаться. Он и так на грани срыва. Нам не истерика нужна, а информация. Оставим на потом, если снова «в запор пойдет», – пояснил полковник. – Давай прикинем тактику допроса…

Выводной отворил железную дверь, и Баркас вернулся в камеру. Он выглядел усталым, осунувшимся и подавленным, будто первый раз на хату залетел.
Баркас молча лег на гладкие, отполированные доски и, не шевелясь, лежал так минут десять, тупо уставившись в серый потолок. Сухарик недоуменно посматривал на «камерного авторитета» и не понимал: что могло так испортить настроение тертому уголовнику?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136