Наконец подошел конвоир и заглянул в глазок.
– Чего орешь! – недовольно прикрикнул он. – В карцер захотел?
– У нас пацан вены вскрыл! – пояснил Хулиган, показывая на Баркаса. – Без сознания!
Громыхнула открываемая «кормушка». Охранник заглянул в камеру, внимательно осматривая залитого кровью арестанта, и задумался. Если действовать по утвержденной инструкции, то ему следовало вызвать помощь и ни в коем случае не соваться в камеру одному. Охранники безоружны, а в камере несколько уголовных рыл, готовых на все. Сколько раз персонал СИЗО убивали, захватывали в заложники… Но пока придет помощь, человек скорее всего умрет.
Охранник проявил гуманизм.
– Всем лицом к стене, руки за спину! – приказал он и, убедившись, что его требование исполнено, повернул в замке ключ.
Контролер вошел в камеру, кося глазами на вставших к стене заключенных. Вроде стоят смирно, не дергаются. Он приблизился к нарам и склонился над бессознательным арестантом.
В тот же миг Баркас ожил, схватил охранника за рукав и сильно ударил в голову. Потом вскочил и несколько раз рубанул его по шее…
Охранник медленно сполз на пол.
– Ты что?! – не на шутку испугался Хулиган.
Он лихорадочно соображал, что делать ему: поднимать панику, молчать в тряпочку или попытаться бежать на волю вместе с Баркасом? При удобном случае всегда находятся «беглецы за компанию». Есть даже категория заключенных, имеющая генетическую склонность к побегу, а в их личном деле стоят особые отметки. Бегают по разным причинам: из-за трагедии дома, на воле, из-за длительного срока, из-за угрозы жизни или от пожизненного заключения…
У Хулигана ни одной из этих причин не было, и он растерялся.
– Всем стоять, а то убью! – на всякий случай грозно предупредил сокамерников Баркас. Он поднял резиновую дубинку вертухая и, не мешкая, выбежал в коридор.
Еще днем, когда Баркаса выводили на допрос, он запомнил расположение помещений и посты охраны. Охрана ИВС, в котором Баркаса содержали, не шла в сравнение со знаменитой Бутыркой или Матросской Тишиной. Теоретически отсюда был шанс выбраться.
Небольшой.
Каблуки впечатывались в истрескавшийся кафель. Баркас бежал по коридору, словно загнанный волк, готовый разорвать любого. Ему больше нечего терять, кроме последней оставшейся у него ценности – жизни. Но теперь и она не могла стоить дорого.
Настороженный звуком бегущего человека, навстречу Баркасу выскочил другой охранник. Он приготовил дубинку и, как только беглец приблизился, ударил его по голове. Баркас увернулся и одновременно нанес серию своих ударов. Его дубинка попала охраннику по плечу, а нога врезалась в пах. Вертухай согнулся и стал хватать губами воздух, но новый удар сверху отключил его. У рухнувшего на пол охранника Баркас забрал ключи от промежуточной решетчатой двери, перегородившей коридор, и, быстро подбежав к ней, открыл замок.
Сердце билось как бешеное. Впереди осталось последнее препятствие.
Вопреки требованиям инструкции дверь в дежурку оказалась незапертой. Пивший ночной чай с бутербродом и мирно смотревший телевизор дежурный не ожидал стремительного появления уголовника. Несмотря на многочисленные учения, охрана редко бывает готова к чрезвычайным происшествиям и не способна дать противнику профессиональный отпор. Бросив чай, дежурный вскочил со стула, схватившись за кобуру. Но его беда заключалась в том, что на занятиях по огневой подготовке выхватывание оружия из кобуры из разных положений не отрабатывается до автоматизма. Также как и стрельба.
Черная дубинка со свистом рассекла воздух и ударила дежурного по руке. Затем он был оглушен несколькими сильными ударами по голове. Перевернув стул, окровавленный охранник свалился на пол, раскинув повисшие плетьми руки.
Мгновенное замешательство у оружия. Взять или не стоит? Оружие в руке призвано стрелять и всегда стреляет…
Нет, Баркас не стал поднимать пистолет. Впереди серым прямоугольником маячила дверь. За ней – улица… свежий весенний воздух… спасение… За дверью – свобода.
Баркас побежал к ней – свободе.
Два сержанта милиции подъехали к ИВС и направились к проходной. Надоевшие за день бронежилеты давили на плечи. Короткие автоматы повисли на ремне, словно ружья после охоты. Маленькие черные коробочки раций, висевшие на груди, иногда с шипом выплескивали голос дежурного или очередное сообщение о совершенном преступлении. Ночной город спал, но не спали те, для кого ночь подходящее время для нарушения закона.
Баркас отодвинул засов, рванул дверь и выскочил на улицу, едва не сбив сержанта Омельченко. Заметив милицию, он на ходу взмахнул дубинкой. Сквозь дверной проем сержант Омельченко увидел распластанного на полу дежурного, и этого ему было достаточно.
– Стоять, милиция!!! – командным голосом рявкнул он, сбрасывая с плеча «Калашников».
Баркас бежал, не оглядываясь. Он знал, что попадаться в руки милиции ему нельзя и единственный путь – это добежать до угла, свернуть во двор и затеряться.
Или… умереть. Третьего не дано.
Баркас слышал, как лязгнул передернутый автоматный затвор, как тяжелые шаги становились все ближе, но не замедлял бег.
– Стой, стрелять буду! – раздался запыхавшийся голос.
Омельченко не сомневался, что перед ним преступник, а потому не терзался бесплодными сомнениями. Не останавливаясь, он выстрелил вверх и тут же, замедлив бег, дал короткую очередь вслед убегающему преступнику…
Тот споткнулся, но продолжал бежать.
Оружие призвано стрелять и всегда стреляет. После первой очереди последовала вторая. Она была точнее. Несколько пуль вспороли спину беглеца, словно толстая игла гигантской швейной машинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136