— Не думаю, что женщины получали от тебя какое-то удовольствие.
— А мне плевать! — рассмеялся Рахимбаев. — Они получали деньги, с них достаточно. Удовольствие получал я. Ти-ти-ти, — пропел он игриво и пошевелил пальцами, толстыми, как сардельки. — Ты представить не можешь, какие сладкие у них губки, грудки, попочки…
— Кончай, Илон. Мемуары напишешь в тюряге, я почитаю. А мне на твоих постельных шлюх наплевать.
— Дурак ты, милиционер! Как говорят, старую лошадь прыгать не научишь. Что ты понимаешь в женщинах, а?
— Все, — оборвал его Таштемир. — Об этом кончили. Лучше скажи, почему ты… — Он вдруг замолчал и обернулся. — Тихо!
По шоссе к съезду на реку подкатила милицейская «Волга» с синими мигалками. Маячки вращались, и над прибрежными зарослями, словно подстригая макушки кустов, тревожно метались синие всполохи.
— Сидеть! Тихо! — предупредил Таштемир и вылез из машины, держа пистолет наготове. Он слышал, как распахнулись дверцы «Волги», увидел, как из нее вылезли двое и спустились по обочине к проселку.
Постояли, посвечивая ручным фонарем.
— Нет. — сказал один. — Здесь никто не проезжал.
— Может, пройдем к реке? — предложил второй.
— Иди ты, знаешь куда! — огрызнулся первый. — Вот, я встал на пыль, и виден свежий след. Видишь? Проехала бы машина, мы бы сразу заметили.
Они вернулись к «Волге». Хлопнули дверцы. Мигалки, плеская синими молниями, двинулись в сторону Акжара.
— Ищут, — сказал Таштемир, возвращаясь в машину. — Уже, должно быть, заметили, что сиятельный бек Илон не вернулся в резиденцию, в постельку, где его ждали три попочки сразу…
— Дурак ты, милиционер! Это наша смерть проехала, а ты зубоскалишь.
— Коркма! — сказал Таштемир. — Не бойся! Нам умирать рановато. Надо разговор закончить. Потому считай, это они от своей смерти уехали. Я теперь тренированный…
— Окончим разговор — убьешь? — спросил директор обреченно и в то же время с надеждой в голосе.
— Посмотрим на твое поведение, сиятельный Змей. Учти, откровенное признание даже милиция берет во внимание.
— Может, сам одумаешься? Плохой мир лучше доброй ссоры. Не выкрутиться тебе в этот раз, Иргашев. Ты знаешь, что такое пул? [деньги (тюрк.)] .
— Глупый вопрос, Аман. Умнее ничего придумать не мог?
Рахимбаев разразился нервным ржанием.
— Ты о деньгах подумал? Ошибся, Иргашев. Пул — это по-американски трест, объединение предпринимательских сил. Мы создали по твоему делу такой пул. Кинули в него по сто больших кусков, и теперь в нем восемьсот тысяч… Все пойдут на оплату тому, кто тебя прихлопнет.
— Сказать легко, прихлопнуть труднее, — отозвался Таштемир угрюмо, а сам подумал, что в Америке мало за кого отвалили бы такую сумму.
— Прихлопнут, — сказал Рахимбаев уверенно. — Думаешь, сумеешь прорваться в Акжар? Улететь в Москву?
— Почему именно в Акжар? — спросил Таштемир, решив выяснить, насколько эффективно сработала его тактика.
— Ты считаешь, мы дураки? Уже давно ясно, что ты рвешься в Акжар. Рвешься, а что вышло? Ходишь, как волк, по кругу, но дальше Койдалы не прорвался. Все дороги на Акжар для тебя закрыты. В Москву оттуда не улетишь.
— Почему ты решил, что мне надо в Москву?
— А куда еще? Ты забыл про билет, что забронирован тебе с открытой датой в Акжаре? Нам все известно!
Директор торжествующе заржал.
— Милостивый аллах! — воскликнул Таштемир. — А если я ускользну и все же попаду в Москву?
— И там тебя найдет конец.
— Ну уж туда ваши лапы не дотянутся.
— Ха! — довольно выдохнул Рахимбаев. — Ты забыл про пул. Четыреста тысяч обещано тем, кто прихватит тебя в Москве и изрубит на шашлык. Если тебя доставят обратно живым, получат полмиллиона. Но я думаю, за лишних сто кусков они ломаться не станут. Шашлык рубить проще.
— Ты меня вдохновил, Илон! Кто же эти ловкие повара?
— Повара что надо, Иргашев. Лук, морковь, перец — все у них при себе. И ножи. Дело за мясом. Барашек сам приплывет в руки.
— Кто же это такие?
— О Дарчиеве слыхал? Кавказская группа, наши единоверцы. Так вот, Дарчиев на Коране дал клятву. «Кто уклонится от нашего повеления, — сказано в Коране. — тому дадим попробовать в наказание огня». Наверное, ты Коран и в глаза не видел…
— Значит, ты считаешь, что у меня даже в Москве шансов нет? — спросил Таштемир смиренно.
— Никаких! Если… не захочешь сорвать банк.
— Не понял…
— Проще простого. Все пятьсот больших кусков будут твои. Сейчас возвращаемся в Бешарык к Эмиру. Звоним ему с дороги. Он дает клятву, что тебя никто не тронет. Через час по милиции пройдет команда тебя в упор не видеть. Мы заходим к Эмиру. Ты сдаешь все, что тебе передал Бакалов. Получаешь деньги. И пари орлом!
— А шашлык?
— Оставь. Мы же все-таки земляки. Как говорят, к аллаху вам возврат, и он над каждой вещью мощен. Это из Корана, и мы чтим такой завет.
— Выходит, моя голова — полмиллиона? И за что отдаст эти деньги ваш пул?
— Войдешь с ними в общее дело…
— Коза ностра? — спросил Таштемир с усмешкой.
— Как это? — не понял директор.
— Коза ностра — это по-итальянски «наше дело».
— Если так, то верно. Нам нужна служба безопасности. Надежная. Вот ты ее и возглавишь. Времена теперь новые и требуют инициативных людей.
— Разве у вас такой службы еще нет? Почему не организовали?
— Кто организует? Ты что, равняешь себя с дурнем Султанбаевым или Рузибаевым? Они считают себя Штирлицами, а проглядели, как у них под носом Бакалов собрал досье на фирму. Их давить надо!
— Что ж не задавите?
— Придешь ты и сделаешь это по-умному. Автокатастрофа или еще что. Не зря же тебе в Москве в академии диплом с отличием дали.
— Нет, Илон, не светит мне твое предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41