Мне нельзя. Где бы я потом ни оказался, меня будут звать чеченцем, который испугался войны. Подлецы всегда хитрые. Они знали, как положить чеченцев в этих горах. Причем положить так, чтобы никто из нас не сказал: «Я не хочу умирать».
— Неужели ты, человек с высшим образованием, не можешь встать выше диких обычаев? Ты, такой умный, самостоятельный, смелый…
— Не могу. Глупо, но это так. Женщина может и, наверное, долина осуждать войну. Но мужчина обязан воевать: победить или погибнуть. Даже если он понимает, что делает позорное, никому ненужное дело.
Деша заплакала. Беззвучно — он ощутил, как вздрагивали ее плечи. Языком коснулся нежной щеки и слизнул солоноватую каплю. Деша плотнее прижалась к нему, к его широкой груди.
— Я не хочу лишаться тебя. Не хочу, не могу, не буду!…
Салах даже зубами скрипнул от неожиданной злости. Его всегда доводила до бешенства мысль, что в любой войне главными жертвами всегда становятся невиновные люди. Дети. Женщины. Старики. Будь прокляты все, кто стреляет! Будь проклято все, чем можно убить!…
— Сделаем так, — сказал Салах твердо, как говорил всякий раз, приняв командирское решение. — Я отправлю тебя подальше отсюда.
— Нет, — возразила Деша, — я останусь с тобой до конца. Когда-то ж война прекратиться?
— Тебе лучше уехать, — его настойчивый тон стал мягче, спокойнее. — Стрелять в наших краях будут бесконечно долго. Сейчас стреляют, потому что борются за независимость. А когда получат, начнут делить власть. А ее без перестрелок не разделишь…
— Даже если так, я все равно останусь. А вот заставить уехать отсюда Нарбику — это просто необходимо.
— Хорошо. Давай в первую очередь. Но затем — тебя!
Впервые в своей командирской жизни Салах, принял компромиссное решение.
Какая любовь может существовать без уступок?…
6
До полудня еще не далеко, но солнце уже раскочегарило свою топку и палило нещадно.
Полуян брел по теневой стороне улицы, заранее предвкушая удовольствие: вот придет домой, встанет под прохладный душ…
До дома оставалось совсем недалеко, когда за спиной послышались торопливые шаги. Обычно на подобное не обращают внимания: мало ли кто быстро идет по улице! Но Полуян спиной почувствовал — догоняют именно его. Неприятное ощущение собственной незащищенности оказалось столь велико, что он сошел с дорожки и остановился у высокого тополя. Увидел майора с авиационными крылышками в петлицах. Увидел и сразу узнал: это был военный контрразведчик Денис Резванов, с которым они, теперь уже «когда-то», служили в Афгане.
— Полуян! — Резванов остановился, снял фуражку и вытер лоб платком.
— Ну, ты ходишь! Облом! Еле догнал.
— А ты давно здесь?
— В Ковыльной? Больше года. Обслуживаю вертолетный полк. Ты мне нужен!
— Какое же отношение мой блокпост может иметь к вашему полку?
— Хочу с тобой посоветоваться.
Полуян посмотрел на Резванова с подозрением: с чего бы это вдруг контрразведчикам понадобился его совет. Да еще здесь в мирной станице Ковыльной?
— Думаю, тебе не надо объяснять, как чеченские боевики относятся к вертолетчикам? Если они решат наведаться в Ковыльную, твой блокпост немедленно станет передовой. А у тебя есть информация об их планах?
Полуян замялся. Признаваться, что Сурмило не снабжает его сведениями о боевой активности чеченцев, было неловко. Изображать высокую осведомленность — тоже казалось нечестным. Вот он и улыбнулся виновато.
— Нет у меня никакой информации. Доволен?
Резванов помрачнел.
— Спасибо за честность, хотя я так и думал. Ладно, тогда о другом. Мне нужен совет военного, который способен оценить разведданные. Не вертолетчик, не сапер, а именно такой как ты — общевойсковик.
— И на какую тему я должен импровизировать?
— О возможных направлениях нападения и объектах терактов. Я утонул в информации. Ее в моих руках — навалом. Пытаюсь анализировать, делать выводы. Но, едва начинаю докладывать начальству, меня посылают… Понимаешь, куда? Конечно, начальству виднее, но я тоже не чурбан. Ты можешь меня выслушать?
— Официально или в частном порядке?
— В частном.
— Пойдет. Теперь о себе скажи. Помнится, ты с Афгана поехал в Московский военный округ. Какими судьбами оказался здесь?
— Именно судьбами. Я ж родом из Гудермеса. С детства знаю чеченский язык. Вот и сочли необходимым для пользы службы придвинуть поближе к войне, которой здесь официально не ведется. Ладно, — Резванов махнул рукой. — Пойдем ко мне, если не возражаешь? Здесь недалеко. Я тебя познакомлю с некоторыми бумажками.
Служебный кабинет Резванова размещался в одной из комнат райвоенкомата. Тесную клетушку загромождал большой сейф. Рядом была вешалка для одежды. У зарешеченного окна уместились стол и два стула — один для хозяина, второй для посетителей.
Усадив Полуяна, майор подошел к сейфу, щелкнул ключом и, прилагая немалые усилия, открыл тяжелую дверцу. Вынул несколько серых папок.
— Познакомлю тебя с тремя видами документов.
— Потребуется подписка о неразглашении?
— Врезал бы я тебе, Полуян, да ты посильнее — убьешь еще!
Полуян улыбнулся:
— Ладно, показывай.
Резванов открыл первую папку, вынул из нее несколько листков, положил на стол. Полуян придвинул их к себе и стал читать.
"Совершенно секретно. Экз. 2.
Обзор сведений по обстановке в районе действий бандформирований.
Агентурный источник «Терек» доносит, что полевой командир Казбек Цокаев готовит группу боевиков для налета на поселок Виноградный.
Источник «Артист» докладывает о возможной диверсии отряда полевого командира Байгиева. Планируется взрыв дамб на реке Новый Терек в районе рыбозавода…"
— Прочитал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112