Ты уверен, что пять-десять инстанций бумага к министру пройдет в один день, и что все начальники охотно поставят свою подпись под ней, а не отбросят наше предложение в сторону? Ты уверен, что этого не произойдет на последнем этапе, когда министру не захочется брать на себя ответственность за дело, провал которого грозит политическим скандалом?
Резванов потер руки и хрустнул костяшками пальцев.
— Алеша, то что ты предлагаешь, звучит заманчиво. Но чтобы провести такую операцию, нужен лидер. Боевой командир с опытом. Который знает, что такое горы и водил там людей.
— Вот и подумай о таком. За твоими плечами две войны. Наверняка знаешь толковых офицеров.
— Из всех, кого знаю, душа расположена к одному. Я уже делал однажды на него ставку.
— И выиграл?
— Если бы нет, чего о нем вспоминать? Может слыхал о разгроме чеченской бандгруппы под Ковыльной?
— Об этом разве писали?
— Алексей! Если нам где-то дают по морде — это читабельный материал для газет. Если мы кому-то по рогам врежем, об этом можно и промолчать. Или дать две строчки мелким шрифтом.
— Как зовут этого твоего приятеля?
— Полуян.
— Попробуй, прозондируй его отношение. Только не тяни.
15
Резванов и Ярощук ехали к Полуяну вместе. Пятьсот километров одолели в один прогон. С магистрали свернули на дорогу, не знавшую ремонта по меньшей мере десяток лет. Поэтому участки асфальта казались здесь странными проплешинами на пыльной дороге, вьющейся между полей, заросших высоким бурьяном. И вдруг на одном из перекрестков, от указателя со стрелкой "Фермерское хозяйство «Медведь», в глубину полей потянулась прямая дорога с прекрасным твердым покрытием.
— Нам туда, — сказал Резванов и повернул налево.
Проехали метров пятьсот и увидели треугольный знак, изображавший две черные округлые выпуклости, которые водители между собой называют то титьками, то бюстгальтером.
Резванов притормозил, поскольку увидел, что к ним приближалась голубенькая «Нива» — бодрый сельскохозяйственный бегунок.
«Нива» остановилась посреди дороги, не доехав до «Жигулей» метров двести. Из машины вышли двое. Тот, что был слева, поднял руку ладонью вверх вперед, предлагая остановиться.
Резванов вышел из машины, Ярощук остался на месте.
— Господа, вы к кому? Здесь частная территория и сквозного проезда нет.
— Суров! — насмешливо воскликнул Резванов, узнав в крепком загорелом мужчине старого знакомого. — Ох и Суров, бродяга! Игорь, что не узнаешь?
Но Полуян уже узнал Резванова и шагнул к нему, держа правую руку на отлете, — это чтобы рукопожатие началось со звонкого шлепка.
— Денис Егорыч! Чертушка! Значит, если мы не идем в ЧК, то оно само к нам является? Или опять чеченцы близко?
— Ты как в воду глядишь, — засмеялся Резванов и принял ладонью шлепок руки Полуяна. — Рад тебя видеть, Игорь Васильевич! Вижу — крепок, бодр, улыбаешься.
— Считаешь, пора раскулачивать, верно?
— За что?
— Раскулачивали не за что, а во имя справедливости. Вот сейчас у меня есть пчелы, а у тебя нет. Раскулачишь, не будет ни у тебя, ни у меня. Зато восторжествует идея равенства и справедливости.
— Ладно, кончай политграмоту. Мы вот с другом приехали к тебе всерьез поднабраться ума-разума. Посмотрим, может, и в нас пчеловоды проснутся.
— Ну, ну, валяйте, попытайтесь. Если хватит пороху. Знакомься, это мой компаньон — Иван Медведев.
— И вся земля тут твоя?
— Наша. Здесь когда-то располагалась радиолокационная станция ПВО. Охраняемая территория. Казарма. Склады. Вокруг поля, посадки липы. Прекрасное место для медосбора.
— А это? — Резванов указал на табличку с надписью «ЗОНА ПОСТА. СТРЕЛЯЮТ!» Ты понавешал предупреждений?
— Зачем? Просто оставил, что было раньше. Я ведь совладелец хозяйства на паях. Но предупреждение соответствует правде.
— Приходилось?
Полуян усмехнулся.
— Не раз. Любителей меда развелось больше, чем у меня пчел.
— Рэкетиры? Как вы от них спасаетесь?
— Помаленьку отстреливаемся.
— А местные власти как? Администрация? Милиция? Помогают?
— Власти тоже любят медок.
— Обирают?
— Не без этого.
— И вы это терпите?
— А куда денешься? Ладно, обо всем потом. Поехали.
За холмом, который они перевалили, открылся вид на поля гречихи, на липовую рощу и пруд. На его берегу стояли два новеньких кирпичных домика, двухэтажных, аккуратных, без прибамбасов, которые отличают коттеджи новой московской финансовой знати, строящей свои загородные обиталища так, чтобы те кричали: «Во, какой я! Во, сколько наворовал!»
— С дорожки за стол, — предложил Полуян и провел гостей на застекленную веранду, с которой открывался прекрасный вид на озеро и рощу за ним. — Женщины наши в город, так что прошу прощения, если что будет не так.
На столе появились самовар, тарелки с яблоками, домашние закуски и разносолы, несколько хрустальных ладей, заполненных медом разных цветов — янтарно-прозрачным, темноватым, белесым…
— Свой огород, — сказал Полуян и рукой обвел стол. — Угощайтесь.
Начали с водочки, которую на стол, преодолев сопротивление хозяина, выставил Резванов.
— «Гжелочка» же! — объяснил он. — Вез из столицы специально для встречи.
Застольный разговор длился около часа, но хозяин понимал, что гости ходят вокруг да около. Наконец, не выдержал.
— Вы, как я понимаю, тоже своего рода рэкетиры и ко мне тоже за медком? Только признаться боитесь.
— Почему боимся? — Резванов открыто улыбнулся. — Все верно, только мы не за медком, а за самим пчеловодом. Хотим пригласить тебя на прогулку. Небольшая такая, понимаешь ли, диверсионная операция.
— Понял! — усмехнулся Полуян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112