Постепенно кора трескалась и опадала. Ветры доламывали то, что основательно подгрызли пожиратели древесины. Старожилы, немногим не дотянувшие до полного века, падали, окончательно уступая поле жизни молодому, быстро набиравшему силы подросту.
Идти по такому лесу трудно, и Полуян вел группу по опушке. Так было удобней и сохранялась возможность при острой необходимости быстро свернуть в чащу, укрыться в лесу.
По мере того, как склон стал снова уводить людей все выше и выше, лес начинал редеть, уступая место альпийскому лугу. Трава здесь росла густая и буйная, доходя людям до пояса. Но постепенно пологий склон стали сжимать камни, выступавшие из земли, трава становилась все ниже и росла только в прогалах между скалами.
Они поднимались все выше и выше. С каждым шагом крутизна требовала большей затраты сил. Мало того, что людям приходилось самим одолевать высоту, они вынуждены были тащить за собой ишаков. Утомленные подъемом животные в полной мере испытывали кислородное голодание. Они то и дело упрямо останавливались и, опустив морды, судорожно дышали. Бока их, мокрые от пота, тяжело вздымались и опадали.
Наконец вышли к горной реке. Прозрачный, весело шумевший на перекатах поток сжимали с обеих сторон сырые каменные отвесы. Казалось, вода рядом — свежая, вкусная, только пей и пей, но добраться до нее, чтобы напиться было не так-то просто. Последние пять-десять метров спуска к ложу реки представляли собой гладкие неприступные стены. Добраться до к воды можно было лишь на канате.
Бритвин, после того как они прошли по карнизу около часа, остановился и сказал с восхищением:
— Во Баб-эль-Мандеб! У воды, а от жажды умрешь, не напьешься. Кто пить хочет?
Оказалось, пить хотели все.
— Эх, ребята! Что бы вы без меня! — сказал Столяров. Он достал из вьюка брезентовое ведро, из которого поил ишаков, привязал к ручке веревку.
Вода была холодной и удивительно вкусной.
Полуян с усмешкой наблюдал, как быстро в горах отлетают от людей предубеждения цивилизации: никто не выразил неудовольствия от того, что ведро в одинаковой мере служило им и ишакам одновременно. Все уже ощущали себя единой командой.
Ночевали на пологом склоне горы, покрытом кустарником. Костра не разводили. Поднялись с рассветом, поеживаясь от холода.
Высота и вчерашний большой переход не оказали существенного влияния на людей. Видимых признаков усталости Полуян ни в ком не замечал. Это его порадовало.
После завтрака навьючили ишаков и тронулись в путь.
Идти пришлось снова в гору, пологий тягучий склон которой покрывал редкий буковый лес…
Двигались медленно. Передвигаться в горах так, как привыкли к этому горожане, Полуян не мог позволить ни себе, ни товарищам. Он всячески старался помочь им принять неторопливый ритм жизни горцев. Конечно, можно было бы достичь водораздела и быстрее, но что даст выигрыш в полчаса, если на восстановление затраченных сил потом потребуется в два раза больше времени?
Особенно хорошо людям отучиться от спешки помогали ишаки. Маленькие помощники двигались по склону, осторожно перебирая ногами, и никакие силы не могли заставить их шагать быстрее.
Полуян с интересом наблюдал за Бритвиным, который на первых порах все же пытался подгонять свою длинноухую команду, но в конце концов был побежден спокойствием и упрямством ослов и смирился, приняв темп, навязанный ему животным.
Чем ближе они подходили к перевалу, тем Полуян острее замечал, что начинает нервничать. Нет, он не испытывал страха, но в нем росло напряжение. Он попытался разобраться в том, что его тревожит, и понял: причина беспокойства в неопределенности, которую таила в себе обстановка на перевале. В глухой местности вероятность встречи с людьми была ничтожной. Но если где-то в округе имелся хотя бы один отряд боевиков, то умный и осторожный командир вполне мог посадить на перевале секрет.
Полуян поднял руку. Не произнося ни слова, двумя указательным пальцами, как регулировщик движения, качнул вперед, показав Столярову и Резванову, что им следует уйти вперед.
Предосторожность оказалась не лишней.
Некоторое время спустя Резванов вернулся к отряду.
— Справа, по другому склону горы, примерно, в километре от нас, движется группа людей.
Полуян вместе с Резвановым вышли на гребень. Оттуда в бинокль отлично просматривал противоположный склон и долина внизу.
Судя по всему, тот отряд составляли опытные вояки. Несмотря на то, что местность позволяла им идти плотной группой, отряд растянулся в колонну по одному, строго выдерживая дистанцию.
— Раз, два, три, — считал людей Полуян. — Двадцать два, двадцать пять, двадцать восемь…
Замыкали колонну шесть вьючных лошадей, которых цугом по две вели в поводу погонщики, и боевое охранение из трех человек, вооруженных пулеметом и автоматами.
Ни миномет, ни граната, ни пулеметная очередь, с какой стороны ни прицелься, существенного урона такой группе нанести не могли бы.
— А ведь у нас с ними одна дорога, — сказал Резванов. — Они туда же, куда и мы. Что станем делать, командир?
— Думать.
— Ситуация, — сказал Столяров, наблюдавший за колонной дольше других.
— Это явно не наши. Ввязаться с ними в бой, хуже не придумаешь. Один против пяти — как-то не вдохновляет. А если сообщить нашим?
— Наши, это кто? — спросил Полуян.
— Выйти на Шалманова. Объяснить ситуацию.
— Нет.
— Почему?
— Мы не можем раскрывать себя, раз. У нас нет позывных Шалманова и кодовых таблиц, два… Наконец, я не могу ставить под удар наше дело, — Полуян говорил неторопливо. — Что это боевики, которые идут в Чечню через Дагестан, сомнений не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112