Накинув на плечи халат, полученный в гардеробной, Андрей шел по узкому длинному коридору неуверенный и тихий. Здесь всюду жил запах человеческих страданий: густо пахло эфиром, просохшей мочой, ихтиоловой мазью. «Посторонитесь!» — предупредила Андрея немолодая сестра и провезла мимо него операционную каталку, на которой лежал бледный худолицый человек. Каталка подпрыгивала на щербатом цементном полу, и голова человека безвольно болталась из стороны в сторону.Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, Андрей отыскал палату номер двадцать. В ней, как ему сообщили, лежал дядя Ваня — Иван Васильевич Костров, шофер отца, которого задела одна из пуль, выпущенных террористом в момент покушения. Свинец только распорол плечо, и дядю Ваню можно было выписать сразу же после перевязки, но нервное потрясение оказалось слишком сильным, и оправиться от него он сразу не мог. Потому его оставили в отделении огнестрельной травмы до улучшения самочувствия.Кострова Андрей знал давно и очень удивился, увидев его совсем не таким, каким привык видеть, — веселым и подвижным. На койке, натянув простыню до подбородка, лежал человек с потухшими, ввалившимися глазами.— Спасибо, Андрюша, — сказал Костров унылым голосом. — Вот уж не думал, что ты зайдешь. — Он шмыгнул носом.— Дядя Ваня, вы не волнуйтесь. У вас уже все в порядке. Врачи...Костров подтянул простыню до самого рта.— Прости, Андрюша. Я мало в такое верю...— Во что? — не сразу понял Андрей.— В то, что теперь все в порядке. Наоборот. Тогда мне повезло, а теперь добьют в любой момент. Я ведь свидетель. Поверь, принимаю лекарство, а сам боюсь — вдруг что подсыпали?— Вы уж совсем, дядя Ваня... Все-таки мы еще не в Италии...Костров тяжко вздохнул:— Зато мафия у нас покруче ихней...Костров вдруг встрепенулся, глаза его блеснули.— Постой, тебе, наверное, наговорили, что я тронулся, а ты поверил? Так? — Что вы , дядя Ваня, — смутился Андрей.— Они всем это говорят, — утвердил Костров, не обращая внимания на оправдание. — И правда, если хочешь знать: я трухнул. Да еще как! И что с того? Чтобы в меня стреляли — я не приучен. Это дело малоприятное, Андрюша. И вот теперь боюсь, чтобы такое не повторилось.— Больше вас никто не тронет.— Не надо, Андрюша. Я видел его глаза. На морде черный чулок, в прорези зрачки блестят. Как у зверя. Клянусь, такой вернется...— Это у вас нервное. — Андрей положил ладонь на костлявое плечо Кострова.Тот посмотрел пристально и спросил:—Ты все еще мне не веришь? Считаешь, что я со страху?— Ну, не совсем...— Значит, считаешь, — подвел итог Костров. — И зря. Им твой отец мешал. Вот они его и выбили...— Кто — они?Костров нервно шевельнулся под простыней и замолчал, прикрыв глаза. Тогда Андрей повторил вопрос, изменив его форму.— Почему вы думаете, что охотились именно за отцом? В милиции считают, что произошла ошибка.— А ты больше верь, что скажут в милиции, — проговорил Костров из-под простыни. И замолчал испуганно.— Ну? — подтолкнул его Андрей.— Вот те и ну. Они говорят не то, что случается, а как им самим удобно.— Почему вы так думаете, дядя Ваня?— Причины имеются. Был ведь у меня следователь. Протокол составил. Ушей он, конечно, не затыкал, но смотрел через меня на стену, как сквозь стекло.— И все же это не доказывает, что охота шла именно за отцом.— Не веришь, — обиженно утвердил Костров. Он взял с тумбочки стакан с компотом и стал пить. Острый кадык на худой шее судорожно дергался: вверх-вниз, вверх-вниз. Напившись, поставил стакан, рукой отер губы.— Верю, что вы так чувствуете, — примирительно успокоил его Андрей. — Но нужны факты. А у нас их нет. — Он специально сказал «у нас», чтобы еще больше не обижать собеседника.— Есть, — вдруг сказал Костров и, словно обессилев, откинулся на подушку, закрыл глаза.— Вы об этом рассказали следователю?— Нет.— Почему?— Потому как сам узнал об этом позже.— От кого, дядя Ваня?— Лучше не спрашивай, Андрюша. — Минутное оживление Кострова вновь погасло, он помрачнел, глаза посуровели, губы поджались. — Не скажу. Ты вот уедешь, тебе-то что...— Я не из простого любопытства, — сказал Андрей. — Хотел бы сам разобраться с этой сволочью. Чтобы не ползала по земле.Костров поглядел в глаза Андрею, выпростал руку из-под простыни и положил ее ему на колено:— Не горячись, не стоит. Что можешь сделать ты этой погани? С ней даже милиция сладить не в состоянии.— Милиция не может, а я найду, как это сделать. Важно знать — кому врезать...— Нет, Андрюша, в этом я тебе не помощник.Андрей встал. Расправил плечи, поддернул брюки.— Как говорят, дядя Ваня, пора и честь знать. Выздоравливайте, я пойду.— Ты чего сразу так? — В голосе Кострова слышалось беспокойство. — Обиделся, что ли?— Нет, дядя Ваня, я не обиделся. Мне просто вас жаль. Продолжайте бояться. Это нетрудно. Натянуть простынку до глаз и выжидать — не случится ли чего. А если в самом деле случится? Вы сказали, что вас могут убрать как свидетеля. Но это имеет смысл, когда хотят заткнуть рот. Выходит, вам нет резона таить в себе то, что кому-то выгодно скрыть. А, да ладно, вроде я вас опять уговариваю. Пойду...Костров нервно дернулся под простыней.— Присядь.Андрей неохотно опустился на стул. Костров поерзал под простыней и вдруг, впервые за все это время, присел на кровати. Подтянул подушку вверх к спинке и привалился к ней.— Наверное, ты прав. — Голос его нервно срывался. Он опять облизал губы. — Сказать тебе я обязан...Андрей молчал, сосредоточенно разглядывая ногти левой руки.— Только не думай, что за себя боялся. Все куда сложнее. Да, я видел, как стреляли в твоего отца. Видел глаза того... убийцы... Но, клянусь, сам узнал о сути дела только вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41