Сделают это под видом работников городского водопровода. Загрузят машину оружием и боеприпасами. Если сумеют уйти без шума — уйдут. Не сумеют — готовы прорываться с боем. Чтобы притупить бдительность караула, намерены сделать на базу две-три холостые ездки.— Минуту, — сказал Родионов и нажал на клавишу селекторной связи. Защелкало реле вызова.— Прапорщик Горелов, — отозвался динамик бодрым, чуть хрипловатым голосом. — Слушаю вас.— Андрей Григорьевич, здравствуйте. Это Родионов.— Здравия желаю, товарищ полковник.— У тебя сейчас кто-нибудь есть?— Нет, я один.— Задам вопрос, но ты о нем никому. Понял?— И начальству?—Да.— Слушаю вас.— Приезжал кто-нибудь за эти дни на территорию из городского водопровода?— Так точно. Вчера после обеда были. Целая бригада. Обещали сегодня вернуться. У них на насосной станции авария.— Кавказцы?— Так точно.— Слушай, Григорьич, я к тебе сегодня приеду. Сам. Именно к тебе. Ты понял?— Да-а. — В голосе прапорщика Андрей уловил растерянность. Хоть он и говорил «да», но явно не понимал, что случилось.Полковник на это внимания не обратил.— Вот и отлично, — сказал он. — Ты только будь готов ко всему. Вспомни, как мы с тобой на Шинданде управлялись. И никому ни слова. Короче, будь начеку.— Но у меня начальство...— Делай все сам. Понял? До моего приезда.Дав отбой, полковник тут же снял трубку городского телефона. Набрал номер. Дождался ответа.— Привет, Кирилл Афанасьевич.Прикрыв ладонью микрофон, негромко пояснил Андрею:— Городская управа. Зав коммунальным хозяйством. — И тут же, но уже громко спросил: — Слушай, дорогой, много у тебя в водопроводной службе кавказцев? Все, говоришь, в горторге и на рынках? Понял. А кто же слесарными делами занят?.. Все ясно, спасибо... Что заинтересовало? — Полковник засмеялся. — Да вот пришел к нам один наниматься слесарем. Говорит, в горводопроводе работал... Не верить? Добро!Бросив трубку на аппарат, Родионов опустился на стул.— Похоже, Бураков, ты прав, — сказал он, вдруг переходя на «ты». — Что-то вокруг арсенала затевается. Может, подключишься к моим? Разберемся вместе?— Нет, товарищ полковник. У себя вы сами со всем совладаете. Как говорят, вам вершки, а уж я постараюсь корешки подобрать.— Как понимать?— Уверен, головка этой банды в пекло не сунется. Так я их и пощекочу в логове. Вот почему для меня сейчас главное — «Скорпионы»...
Мощный ЗИЛ-130 с крытым кузовом, тяжело подвывая, шел на подъем, двигаясь в сторону арсенала. Съехав с шоссе, машина миновала «кирпич» — знак, ограничивающий въезд в закрытую зону, и покатила по бетонке, с обеих сторон обсаженной пирамидальными тополями. Пригнув лобастую курчавую голову к рулю и напряженно вглядываясь в даль, грузовик вел Грант Бароян. В отряде Акопа Галустяна он считался боевиком опытным и довольно удачливым. На его счету числились две активные акции по изъятию оружия у воинских подразделений Советской Армии. В Карабахе он возглавлял нападения на радиолокационные точки войск ПВО, которые располагались в отдалении от основных воинских баз. К контрольно-пропускным пунктам подходила толпа женщин и детей. Вполне понятно, стрелять в них русские солдаты не решались. Даже самым молодым, прослужившим в строю всего по полгода, замполит успел внушить мысль о том, что в сердцах армян живет генетическая благодарность к русскому народу, который не раз спасал Армению от турецких ятаганов и персидских мечей. Верил в это и сам замполит, выпускник политического училища, хотя реалии жизни ничем его веры не подкрепляли. Ни в одном из ближайших к точке горных сел он не встречал армян, знавших как следует историю своего народа. Еще меньше их умело связать более трех русских слов. Познания самых грамотных ограничивались фразами вроде: «Купы хорошо», «давай дэнги». Зато армянин-учитель истории, которого в роту привозили из города, рассказывал солдатам о Великой Армении, права которой на жизненное пространство распространялись далеко за северные склоны Кавказских гор.Бароян сумел выдвинуться и попал в специальный отряд Галустяна. Теперь ему предстояло проявить себя в деле, совсем не похожем на прошлые. Предчувствие беды томило душу, делало настроение смутным, угрюмым.Метрах в ста перед бетонным забором, который ограничивал территорию арсенала, тянулась колючая проволока. Бетонку дороги перекрывал металлический шлагбаум, рядом с которым была кирпичная караульная будка. Здесь машине пришлось остановиться. И сразу к кабине подошли трое. Два автоматчика, изготовив оружие, встали с двух сторон, широко расставив ноги. Третий — прапорщик — приблизился к кабине и потребовал предъявить документы.— Э! — шутливо возразил Бароян. — Документы-монументы, сколько можно?! Я уже здесь приезжал, да?Прапорщик даже бровью не повел.— Документы!— Пожалуйста. — Бароян протянул бумаги и улыбнулся. Ночью предстояло провести операцию, поэтому, чем лучше его запомнят сейчас, тем спокойнее отнесутся позже. Не сдерживая язвительности, спросил:— С кем воюете?Прапорщик промолчал. Полистав документы, вернул их. Приказал:— Откройте будку.— Э, дорогой. — Бароян улыбнулся еще лучезарней. — Там никого нет. Только трубы-шубы, гайки-майки.— А где бригада?— Все ты знаешь, командир! Спит бригада. Я везу материал. Слесари приедут, когда можно будет перекрыть воду на город, ночью.— Откройте, — повторил требование прапорщик, на которого объяснение водителя влияния явно не оказывало.Бароян вылез из кабины, вразвалочку прошел к кузову. Из караульной будки тут же появились еще два солдата. Встали рядом с машиной, изготовили автоматы.— Боитесь чего-то, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41