Игорь еще не понял, что происходит и воспользовался давно отработанной тактикой общения с родителями. Он принял безразличный вид, и устало зевнул.— Да, па, я забыл сказать. Ее угнали...Немцев с трудом сдержал приступ ярости. Впервые физиономия Игоря — наглая и самоуверенная, его взгляд — хитрый и насмешливый, улыбка — гаденькая и угодливая, слова, полные неискренности и чувства безнаказанности — вызвали приступ неодолимой ненависти.— Сколько баб ты убил, подлец?!Немцев задал вопрос зло и брезгливо одновременно. Посмотрел немигающим взглядом в глаза сыну.Тот съежился и блудливо отвел взор в сторону.— Ты что, па?Рука Немцева взметнулась с такой быстротой, что Игорь не успел уклониться от удара. Ладонь отца впечаталась в левую щеку сына. Голова его дернулась. Глаза расширились от ужаса.Ангелина Михайловна громко вскрикнула, но тут же зажала рот обеими ладонями. Она уже поняла — до такой степени вывести из себя и завести мужа могло только нечто чрезвычайно серьезное.Немцев нагнулся к сыну, схватил его за плечи и сильно тряхнул.— Отвечай, негодяй! Ты понимаешь, что наделал?! Пойдешь под суд! Я тебя, скотина, покрывать не стану. Ты понял?Не дождавшись ответа, отец отшвырнул сына, повернулся на каблуках и быстрыми шагами вышел из гостиной.— Дурак, — сказал Игорь негромко ему во след, — надо же так испугать маму...— Игорек, — мадам притянула сына за шею и прижала к себе. Щекой Игорь ощутил мягкую дряблую грудь матери, внушительную форму которой позволял сохранять только искусно сшитый французский бюстгальтер. — Игорек, ты можешь мне сказать правду? Ничего не бойся. Ты что в самом деле убил какую-то шлюху?— Мамуля! — Игорь повернул лицо к матери и говорил капризно, как в детстве, когда канючил мороженное. Мать опасалась за слабое горло сына, а тот обожал эскимо и никак не желал связывать воедино поганую ангину и восхитительную сладость льда. — Мамуля... и ты туда же!Ангелина Михайловна погладила мягкие вьющиеся волосы любимца, нагнулась и поцеловала его в лоб.— Дурачок! Как ты мог подумать такое. — Она помолчала, потом добавила страстно и уверенно. — Даже если это случилось, мы тебя не отдадим никому. Ты не бойся...— Как думаешь, он ушел? — Испуг уже сошел с Игоря, к нему вернулась обычная наглость.Ангелина Михайловна прислушалась.— Наверное. — Она вздохнула. — Чем ты его так завел, сынок?— А-а, — Игорь небрежно отмахнулся. — Отойдет...В это время с треском открылась дверь. По силе, с которой ее пнул Немцев, можно было судить о степени злости, бушевавшей в нем.Мать и сын замерли как любовники, застигнутые на горячем. Оказалось, Немцев никуда не уехал, а побывал в спальне сына и сделал там обыск. Он потрясал небольшой черной кожаной сумочкой на молнии, которую держал в руке.— Что это?! — Немцев двинулся к сыну с устрашающим видом, и тот сразу съежился, согнулся.В сумочке, которую держал отец, Игорь хранил деньги и наркоту. Если он ее обнаружил, то даст в морду — сомнений не было. Если даст — будет плохо: в двадцать три года будущий губернатор лихо махал кулаками и точными ударами по чужим челюстям выколотил себе звание мастера спорта.Ангелина Михайловна по виду мужа поняла, что произойдет нечто страшное. Она вскочила с места, раскинула руки распятием. Закричала в голос:— Леня, не надо! Не бей его! Немцев задержал руку на замахе.— Ты знаешь, что твой сын наркоман? Не знаешь или делаешь вид?— Не убивать же его...Ангелина Михайловна давно догадывалась, что с сыном неладно, но продолжала верить, что все образуется само собой.— Убивать я его не буду. — Немцев со злостью швырнул сумочку на пол и стал топтать ее ногой. — Это сделают без меня. Твоего сына будут судить и приговорят к расстрелу.— Леонид! — Ангелина Михайловна зарыдала. — Не отдавай им Игоря.— Заткнись, дура! — В репертуар Немцева такое обращение к жене за тридцать лет совместной жизни попало впервые. — Ты хоть понимаешь, что скоро губернаторские выборы? Или ты намерилась жрать селедку?Ангелина Михайловна селедку не терпела с детства. Она прекрасно понимала, что если мужа даже и не выберут на второй срок, у них хватит средств прожить остальную жизнь без селедки, с красной икрой и севрюгой в меню. Но само обращение к такому аргументу как селедка, говорило о серьезности положения.— Леня! — Ангелина Михайловна теперь была готова ухватиться за любую возможность. — Сделай так — пусть его заберут в армию. Пусть...— Кому там нужны убийцы и наркоманы? Только под суд!
* * * Едва по каналам связи ГАИ в отдел службы безопасности пришло сообщение о возможности закладки мины в машину, принадлежавшую губернатору, на место происшествия выехала группа пиротехников. Там их ждали сотрудники дорожно-патрульной службы, обнаружившие машину, которая числилась в угоне.Капитан Гурьев, старший в спецгруппе разминирования пожал руки милиционерам.— Что тут у вас?— Да вот... — Костюрин вдруг утратил запал и посмотрел на Ермолаева. — Машина в розыске, товарищ капитан, — стал объяснять сержант. — Мы ее обнаружили. Однако возникло подозрение: возможно она заминирована.— Что так?Капитан Гурьев был скептиком и знал, насколько велики глаза у страха.— Две причины. — Ермолаев смотрел открыто и уверенно. — Тачка из губернаторского гаража. Ее угнали. Из-под приборной панели свисают провода...Гурьев подошел к джипу, заглянул внутрь.— Это провода зажигания.— Так точно, потому и странно. Ключ в замке. Можете убедиться.— М-да, логично. — Глаза Гурьева стали задумчиво-сосредоточенными. Онповернулся к песику, которого пиротехники привезли с собой. — Ну что,Бурбулис, поработаем?Пес завилял хвостом, выражая готовность заняться делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44