Недовольно поправив очки на носу, Немцев продолжил чтение. Предварительным следствием отказ Васильева В.И. от чистосердечного признания вины расценен как попытка уйти от ответственности за совершенное особо тяжкое преступление и помешать установлению истины по уголовному делу (листы дела 30-31).Несмотря на непризнание обвиняемым своей вины, виновность его в инкриминируемом деянии подтверждает совокупность собранных по делу доказательств:— показания милиционеров;— показания свидетелей;— протоколы осмотра и изъятия;— протоколы допроса и очных ставок.Таким образом, следствие приходит к выводу о достаточности фактов, свидетельствующих о вине обвиняемого в совершении преступления."
Немцев в очередной раз снял очки. Устало потер переносицу. Посмотрел на прокурора.— Вроде бы ничего, но все же о несогласии обвиняемого лучше умолчать.— Нельзя. — Прокурор решил стоять насмерть. — Это таит в себе немало подводных рифов.— Тоже мне, флотоводец! Рифы. Еще скажи «кильватер». — Немцев нажал кнопку вызова на панели переговорника. — Илья, загляни ко мне.Через минуту дверь бесшумно открылась, и в кабинет тихой мышью проскользнул Илья Ефимович Гусман — юридический советник Немцева.При невзрачной внешности — пузатенькая груша на тонких ножках с сияющей лысой головой — он отличался удивительно острым умом, умел блестяще вести полемику, мгновенно схватывал самые слабые места в аргументации оппонентов и безжалостно потрошил их. С подачи Гусмана Немцев ухитрялся обходить самые сложные препятствия на своем пути и весьма ценил советы «юридического крючка».Гусман вел осторожную политику — старался не лезть на глаза, всегда держался в тени и потому о его влиянии на решения губернатора знал крайне ограниченный круг лиц. Однажды ко дню рождения Гусмана Немцев подарил ему визитную карточку, тиснутую на золотой фольге: «Илья Ефимович Гусман, умный еврей при губернаторе».Гусман, оставшись с Немцевым с глазу на глаз, визитку вернул:— Мне лестно получить такую оценку, Леонид Викторович. Но в тексте серьезная ошибка. Надо бы написать «старательный еврей при умном губернаторе». Иначе мы оба оказываемся в неловком положении.Немцев по достоинству оценил такт своего юриста и убрал золотую карточку в сейф.— Слушаю вас, Леонид Викторович. — Гусман вежливо склонил зеркальную голову к плечу.— Взгляни. — Немцев подвинул к нему обвинительное заключение.— Как тебе понравится этот абзац?Гусман пробежал взглядом по строкам, в которые упирался палецгубернатора. Повернулся к прокурору. Спросил:— Обвиняемый так и не признался?Прокурор утвердительно кивнул.— Нет.Гусман посмотрел шефу в глаза.— Тогда это сильный ход, Леонид Викторович. Если на процессе подсудимый заявит, что не признавал и не признает за собой вины, то протоколы только подтвердят объективность следствия. И перед судом встанет задача исследовать не столько версию подсудимого, сколько доказательства его вины, собранные в ходе расследования.— Хорошо, — Немцев давал задний ход, но старался, чтобы это не поняли, как капитуляцию.
* * * Ручкин искал Игоря Немцева, который в городе не появлялся. Сделав несколько неудачных попыток, обратился за помощью к участковому инспектору Геннадию Жерехову. На его участке кучковались представители самых разных неформальных молодежных групп, и был шанс среди них найти таких, кто знал о том, куда исчез Немцев.Поразмышляв, Жерехов сказал:— Я вам, Василий Иванович, устрою встречу с дружинником.— Не стоило бы привлекать к моему делу общественность, — вяло возразил Ручкин.— Не, это не то, что вы подумали. У меня общественность иного рода.— Куда денешься, надо так надо.Жерехов привел Ручкина на бульвар Федерации, они сели на скамейку и стали ждать. В пустых разговорах прошло минут двадцать. Наконец участковый оживился.Штурмбанфюрер, подойди! — Жерехов помахал проходившему мимо парню рукой.Длинный как жердь, на взгляд возрастом не более шестнадцати лет, в черной рубашке, перепоясанной офицерским широким ремнем, с портупеей через плечо, с длинной огуречной башкой, обритой наголо, парень подошел к ним.— Чево?— Вот с тобой человек поговорить хочет. — Жерехов кивнул на Ручкина. — Хороший мужик. Мой друган. Понял?—Ну.Парень присел на край скамейки так, словно собирался тут же вскочить с нее и бежать. Шмыгнул носом, подхватывая соплю.— Чево надо?Ручкин смотрел на него с интересом.— Так ты что, немец?— Не, — парень снова шмыгнул носом, — русский.— А почему штурмбанфюрер?— Это он капитан шутит. Я только гауптштурм...— Ну, тогда конечно. — Ручкин покачал головой, хотя сам в рангах эсэсовских чинов не разбирался. — Ты прости, я от жизни отстал, не все теперь понимаю.Гауптштурмфюрер удовлетворенно шмыгнул и потер по носом пальцем.Они помолчали.— Закуришь? — Жерехов прервал затянувшуюся паузу и потянул парню сигареты.— Не-е, — отказался тот. — Мы курение не обожаем.— У вас и программа есть? — Ручкин спросил и деланно зевнул. Ему не хотелось, чтобы парень испугался его любопытства.— Железно.— И какая, коли не секрет?— Много всего.— Хорошо, с кем вы ведете борьбу?— Много всяких.— Ладно, с кем все же в первую очередь?— В первую? Жидов бьем. Черных...— Негров, выходит? Много их для вас привозят сюда из Африки? Парень уловил насмешку, насупился.— Зачем с Африки? Здесь своих черных хватает.— Что-то не встречал.— Плохо смотрите. Вон сколько базарджанцев развелось вокруг: бить и бить.— Каждый день бьете?— Не, получим команду — тогда.— Ладно, оставим базарджанцев. Ты Игоря Немцева знаешь?— Вроде...Гауптштурмфюрер бросил испытующий взгляд на Жерехова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44