А в мусоре только искать улики.— Жаль мне ребят из оперативной группы, — вздохнул Катрин притворно. — Поставим мы им фитиль, это как пить дать.— Нэ кажи «гоп», есаул, — остановил его Рыжов, — лучше седлай коня. Кстати, нужен еще один розыскник. У нас есть вакансия. Найдется кто-нибудь?— Уже нашелся.— Кто?— Георгий Петрович Лекарев.— Способный?— Обижаете, Иван Васильевич. Жора — мой двоюродный брат. Гены общие…— И когда я эти гены увижу? Катрич на миг задумался.— Через два дня. Он послезавтра уходит в отпуск и будет с нами.— Отлично, казак, поскакали!
* * * Это только кажется, что можно совершить преступление, не оставив следов. Другое дело, что найти их удается не всегда. Отыскать невидимое способен только сыщик, наделенный талантом. А талант сыщика — в наблюдательности и терпении. Этими качествами Артем Катрич обладал в полной мере.Работу он начал с осмотра места происшествия. Вошел во второй подъезд. Поднялся по лестнице до пятого этажа. Пешком спустился вниз. Потом лифтом подъехал до самого верха. К своему удивлению, на последнем, восьмом, этаже обнаружил сквозной пожарный проход, соединявший лестничные клетки всех четырех подъездов.Освещения в проходе не было. Пришлось зажечь карманный фонарик, который Катрич всегда носил с собой. Пыльный пол был истоптан следами. Судя по всему, люди здесь проходили в обе стороны. В уголке лежала большая стопка газеты «Экстра-П» — придонское рекламное издание. Газету бесплатно опускали в почтовые ящики вне зависимости от желания жильцов. Правда, делалось это только в центральных районах, где жили люди побогаче — потенциальные покупатели рекламируемых благ.Катрич машинально провел пальцем по газете, лежавшей сверху. Пыли на ней не было. Взял один из номеров, посмотрел на дату. «Экстра-П» оказалась свежей, выпущенной за два дня до убийства Порохова.Теперь предстояло опросить жильцов огромного дома, поскольку пожарный проход позволял преступнику попасть в любое место через любой вход.Беседы с жильцами богатого дома — дело непростое. Из тридцати квартир второго подъезда девятнадцать имели стальные двери, и хозяева их, отгородившись-от мира броней, без особой охоты вступали в контакт с сыщиком. Потратив более двух часов, Катрич выяснил одно: никто выстрела не слышал и, естественно, свидетелем происшествия не был.Ничего не дали беседы с гостями Порохова, которые в его квартире сидели за столом и ждали хозяина. Они ничего не видели, ничего не слышали.Все же к вечеру удача улыбнулась. Дворник, махавший огрызком метлы во дворе, подсказал:— А ты тетю Фаню спроси. Она завсегда больше всех видит и все знает.Тетя Фаня работала подсобницей в универмаге, и огромная куча тары, загромождавшая двор, относилась к ее хозяйству. Найти тетю Фаню удалось без особого труда. Едва Катрич вошел в подсобное помещение универсама, путь ему преградила крупная ядреная баба того типа, который именуют деревенским. Такая, одень ее в жемчуга и шелка, не впишется в интерьер званого вечера, зато легко скрутит подгулявшего мужика, играючи перекинет с места на место куль сахара, а стаканчик самогона даже не замутит ее взора.— Здравствуйте, — сказал Катрич. — Имею желание видеть тетю Фаню.— А это я, племянничек, — ехидно отозвалась баба. — Только чой-то тебя не припоминаю.— Может, к лучшему? Я из милиции.— Тады садись, сердешный, — без особых эмоций предложила тетя Фаня и показала на ящик. Сама села рядом. Пояснила: — Нол-и гудут уже, намаялась с утра. И о чем говорить будем, племянник?— Думаю, вы слыхали, что произошло во втором подъезде?— Это где мужика зарезали?— Застрелили.— Надо же! А у нас говорили, будто ножом пырнули.— Теперь можете всем объяснять — застрелили из пистолета. Прямо в лоб.— Вот, паразиты, что делают! — Тетя Фаня возмутилась совершенно искренне. — Жалко, я его не знала, царствие ему небесное. Говорят, миллионщик был.— Вы целый день между двором и магазином. Вот вчера, к примеру, сколько тары вынесли?— Уж никак не мене десяти ящиков. Да, не мене.— На какое время смены их больше приходится?— Завсегда к вечеру.— А в день убийства, когда выносили ящики, ничего подозрительного не заметили?— Э, милок! Подозрительное для меня — это когда ханыга норовит в подсобку зайтить. А так во дворе люди ходют, мне какое до них дело?— И все же подумайте. Может, что необычное видели? Постарайтесь вспомнить.— Не-а, ничего не было.— Что ж, тетя Фаня, на нет — суда нет. Катрич собирался встать^ но собеседница удержала его за рукав.— Погодь, милый. Не знаю, может, это не подозрительно, но меня просто удивило.— Ну, ну, — подбодрил тетю Фаню Катрич.— Выносила я капустный срыв. Верхние гиблые листы, значит. Вижу, идет Жердяй с новым чемоданчиком. Меня это дюже удивило.Катрич насторожился. Когда человека называют не по имени и фамилии, а кличкой, как собаку, это уже само по себе подозрительно.— Кто такой Жердяй?— А никто. — Тетя Фаня произнесла это голосом, полным презрения. — Как говорит Дуся Ярошенко, продавщица наша, он хмырь болотный.— Она-то откуда знает?— Вроде бы сперва он до ей подбивал клинья, как мужик, значит. Кадровал. Но она потом поняла — все дело в том, чтобы бутылку на халяву возыметь.— И что Жердяй делал во дворе?— Шел от второго подъезда с чемоданчиком. Я даже подумала — не спер ли у кого, оглоед.— Он вышел из второго подъезда?— Не видела, не знаю. Но шлепал с той стороны — точно.— Значит, с черным чемоданчиком?— Как сказано.— А где мне найти Жердяя?— Так он, милый, на «пьяной плешке» толчется. С утра. Как штык.В проклятом тоталитарном прошлом на углу проспекта Победы и Пролазной улицы располагался книжный магазин «Радость познания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144