Иногда она вдруг вскрикивала, делала страдальческое лицо и просила Эдика жалобным голосом:— Мне что-то залезло под платье. Посмотри.Эдик запускал руку за воротник, касался бархатистой кожи, сопел и тяжело дышал…После такой подготовки исполнить свой план для Лайонеллы не составляло труда. Ей на практике открылась правота Марии Матвеевны, предупреждавшей, что женщина, умеющая управлять своими чувствами и телом, легко сможет повелевать мужиком, недалеким животным, живущим только инстинктами.В тот миг, когда рука Эдика коснулась ее тела, она не дернулась, не выразила протеста. Просто положила пистолет на полочку и слегка расставила ноги…Использовать тайную связь с Эдиком Лайонелла не торопилась. Она медленно, незаметно и терпеливо распаляла его самолюбие, стараясь привить и взрастить в его душе чувство неудовлетворенности положением служащего при дяде. Одновременно она по крупицам собирала и накапливала сведения о деловых связях Порохова, о его бизнесе и истинных размерах состояния.Однажды в порыве откровенности Эдик случайно бросил фразу, заставившую Лайонеллу задуматься.— Если на то пошло, о дяде все до последней точки знает Витька Гуляй.— Кто он? — спросила Лайонелла с удивлением. Названное имя ни в разговорах, ни в деловых бумагах Порохова, проходивших через нее, не упоминалось.— Персональный компьютерщик.— В банке?Эдик сделал удивленные глаза.— Ты что, не знаешь, что у дяди свой компьютерный центр?— Не-ет, — растерянно протянула она, и вдруг ее озарила внезапная догадка, которую следовало проверить.— Ты можешь познакомить меня с ним?— С кем?— С этим. С Гуляем.Эдик злорадно рассмеялся.— Разбежалась! На кой хрен тебе инвалид?— Инвалид?— Паралитик.— Значит, тебе нечего опасаться. Познакомь. Это важно для нас обоих.В один из вечеров Эдик с таинственным видом подошел к Лайонелле.— Скажи дяде, что тебе нужно в город. Туда и обратно. Он послал меня к Гуляю отвезти пакет.Виктор Сергеевич Гуляев жил на Темрюкской в большом частном доме, окруженном садом. Оставив машину на улице, Эдик вошел во двор. Лайонелла последовала за ним.На крыльце, увитом плетями винограда, их встретил хозяин, сидевший в инвалидной коляске. Изможденное лицо, к тому же навеки испорченное юношеской прыщавостью, сальные бурые волосы, собранные на затылке в пучок и стянутые резиновым кольцом, непропорционально длинные руки — все это производило отталкивающее впечатление.Гуляев пожал руку Эдику двумя ладонями столь подобострастно, что у Лайонеллы мелькнула мысль, не облобызает ли он поданную ему длань с преданностью больной собаки.Эдик передал Гуляеву кейс, закрытый на замок с шифром, и тут же попрощался.— Слизняк, — брезгливо бросила Лайонелла, когда машина тронулась. — Смотреть противно.Эдик довольно хохотнул.— Не дай Бог, если этот слизняк исчезнет!— Что это значит?— А то, что он на самом деле игла, кончик которой хранит кощеево богатство дяди.Подозрения Лайонеллы, возникшие раньше, еще больше окрепли. Их надлежало проверить.Уже на другое утро она уехала вместе с Пороховым в город, заявив, что ей нужно сделать покупки. От универмага, где ее высадили, Лайонелла, не задерживаясь, отправилась на Темрюкскую.Гуляев, увидев гостью, сперва растерялся. На его лице, рябом, исколупанном лице, некогда покрытом прыщами, Лайонелла легко прочла смятение чувств. Затем смущение уступило место паническому страху: с какой стати хозяйка явилась сюда, не несет ли этот визит неприятностей, которых Гуляев втайне боялся и днями, и ночами. С другой стороны, к страху примешивалось восхищение, которое он не мог подавить в себе усилием воли. Таких красавиц, у которых природа каждую деталь вылепила с максимумом вкуса и старания, ему доводилось видеть нечасто. Точнее, в натуре и столь близко он их не встречал никогда. Настоящие красавицы, яркие и привлекательные, населяли только дорогие заграничные журналы, которые Гуляеву в изобилии привозил и присылал Порохов. Одетые и начисто раздетые, они даже в наготе и бесстыдстве выглядели одинаково прекрасно и влекуще, вызывали жаркие плотские желания.— Виктор Сергеевич, — голос Лайонеллы источал медовую сладость. — Вчера я побывала здесь с Эдиком, но до сих пор не могу простить себе, что не познакомилась с вами поближе…Гуляев онемел. Язык словно присох к гортани. Он едва выдавил из себя два слова:— Очень рад.И было неясно, чему он радовался — приезду гостьи или ее желанию познакомиться с ним поближе.— Что ж мы остановились на крыльце? — по-хозяйски спросила Лайонелла. — Может быть, пригласите меня в дом?— Да, да, очень рад, — повторил Гуляев и отъехал в сторону, пропуская Лайонеллу в дверь. — Проходите. Очень рад.— Мне Андрей Андреевич много рассказывал о ваших талантах. Он от вас в восторге. Говорит, вы просто гений. Покажите мне, пожалуйста, вашу таинственную лабораторию.Такого количества компьютеров и незнакомых ей приборов, собранных в частном доме, Лайонелла еще ни разу не видела. Ее изумление было искренним.— У вас здесь что, центр управления космическими полетами?— Впечатляет? — спросил Гуляев с гордостью. — Признаюсь, мне все это и самому нравится.— Чем же вы все-таки здесь занимаетесь? Гуляеву не удалось скрыть смущения.— Работаю.Лайонелла почувствовала: напрямую честного ответа она от него не добьется. Порохов вложил в эту уйму приборов огромные деньги. Значит, лаборатория и все, чем в ней занимался Гуляев, были чем-то важным и жизненно необходимым для неизвестного бизнеса. Не зря Эдик говорил об игле и кощеевом богатстве. Но кто же о таких вещах расскажет сразу, при первой встрече?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144