— Не понял?
— Завтра утром я так хочу позировать…
— Мисс Джен…
— Не надо, — сказал она и села в кресло рядом с ним. — Помолчим, хорошо?
Они сидели перед широко распахнутым окном, выходившим в сад. Легкий ветерок шевелил занавеси на окнах и заполнял комнату теплыми волнами пьянящего запаха. Это в сумерках начал щедро источать аромат душистый табак. За деревьями в черном прогале виднелся океан. Освещенная яркими огнями, в сторону порта медленно двигалась громада пассажирского лайнера. Не было слышно обычной в таких случаях музыки, но Андрею казалось, что она звучит, наполняя мир так же, как его наполнял аромат цветов.
Ни о чем не хотелось думать, оглядываться в прошлое, заглядывать в будущее. Дорог был именно этот момент, полный необъяснимого магнетизма, неуловимо сладких и ароматных флюидов, и его, только его хотелось сейчас остановить, удержать, не дать ему окончиться.
Быстро темнело.
— Я зажгу свет, — сказал Андрей и попытался встать. Джен положила на его руку теплую, мягкую ладонь.
— Не вставай, не надо.
Андрей взял ее пальцы, приподнял и поцеловал.
— Может быть, ты теперь признаешься мне в любви…
Она говорила чуть насмешливым шепотом. В окно доносился рокочущий шум океана. Должно быть, до берега докатился отголосок шторма, отбушевавшего где-то вдали.
— Я буду рада это услышать. Даже если это неправда.
— Что, если я на самом деле люблю тебя?
— Скорее всего, мне это очень понравится. Не знаю почему, но сейчас мне с тобой очень радостно, и я счастлива.
— Я тоже, — сказал он и снова поднес к губам ее пальцы. Она разрешила поцеловать их все, легкими движениями подставляя по одному — от мизинца до большого. Поцеловав, он опустил ее руку.
— И это все? — спросила она, явно подзадоривая его.
Андрей встал и потянул ее за собой. Джен поднялась с кресла легко, будто вспорхнула. Он молча обнял ее, ощутив тепло молодого тела, услышав гулкие удары сердца. Билось так громко ее или его, он не мог понять. А может, это стучали, работая в унисон, оба сердца сразу?
Андрей нежно коснулся губами ее лба и вдохнул пьянящий запах чистых мягких волос. Пальцами он коснулся упругой кожи ее щек, потом погладил шею. Рука скользнула вниз по спине, наткнулась на шершавую ленту молнии. Он нащупал головку застежки и осторожно сдвинул ее вниз. Еле уловимый треск, и ладонь его скользнула в образовавшийся прогал, легла на тело чуть ниже лопаток.
Джен запрокинула голову, подставляя ему мягкие горячие губы.
— Милая, — выдохнул он ей в ухо, коснувшись щекой пышных волос.
Она приложила палец к его рту, запрещая говорить.
Он прижал ее к себе поплотнее.
— Не надо, не торопись, — шепнула Джен. — Ожидание чаще бывает всего дороже.
Андрей послушно опустился в кресло, не выпуская Джен из объятий. Она оказалась у него на коленях, хотя он не ощутил ее веса.
— Можно? — Он сам едва услышал свой голос. Она ничего не ответила. Тогда он плавным движением слегка сдвинул платье с ее плеч. В фосфоресцирующем сумраке ее тело матово светилось.
Джен сама выдернула шпильки, и волосы, обретя свободу, упали на спину. Приподняв их, Андрей поцеловал ее в шею, прямо в нежную ложбинку чуть ниже затылка.
— Погоди!
Она вырвалась из его рук, встала с колен. Взмахнув поочередно ногами, сбросила с них туфли. Отлетая в стороны, они дважды стукнулись обо что-то твердое. Затем она повернулась к нему спиной.
— Помоги!
Он расстегнул застежку-молнию до самого низа, и Джен выскользнула из дорогой ткани, облегавшей тело.
Андрей пытался ее обнять, но она увернулась и скрылась в спальне.
Андрей шагнул в комнату и увидел Джен. Перед его кроватью на полу лежала большая тигровая шкура. Раскинув руки, на нее бросилась Джен. Нагая и доступная…
Понимая, что уже ничего не сможет сделать с собой, Андрей опустился на колени. Джен охватила его за шею руками, притянула к себе.
Алая волна прибоя, какую он видел только на картине Чертольского, гремя и рассыпая красные брызги, накрыла их обоих, смяла, повлекла за собой. Закрывая Джен телом, сжимая ее в объятиях, чтобы не дать бушующему валу разбросать их, отделить друг от друга, Андрей все искал и искал ее губы, мягкие и зовущие. И тут же могучий порыв смял их обоих, швырнул куда-то далеко в алую бездну, сверкавшую и взрывавшуюся, и полет этот был мучительно сладок, настолько, что Джен застонала, заплакала, не в силах сдержать своих чувств.
Волна разомкнулась, отхлынула, выбросив их на песок, обессиленных и смятых…
Ночь без сна. Всполохи зарниц, багровивших горизонт. Там, над океаном, бушевала гроза. Дурманящие объятия любви. Ошеломляющие взрывы страсти. Мир, опрокинутый в темень, сверкавшую алмазами. Необъяснимое и неописуемое бурление радости и необъяснимой горечи в душах.
Жизнь…
— Ты рад? — спросила Джен на рассвете и улыбнулась, открыв ровные красивые зубы.
— Рад? Это слишком слабо. — Он с трудом преодолел состояние радостного оцепенения. — Я едва не схожу с ума от счастья.
Джен засмеялась и протянула руки ему навстречу.
— Иди сюда, Художник! Ты мог бы сойти с ума и пораньше. Я ждала этого слишком долго.
Он присел на край кровати, нагнулся к ней и поцеловал.
— Милая, я не знал, возможно ли это.
Она расхохоталась радостно и заливисто.
— Для смелых возможно все.
— Я в самом деле нравлюсь тебе?
— Все началось еще в лодке. Мне тогда показалось, что в тебе есть что-то, чего нет в других. Потом, когда мы были в твоей мастерской, я уже влюбилась…
— Ты говоришь об этом так просто…
— Мне приятно говорить об этом. — Она запустила пальцы в его волосы, сжала, притянула к себе. — Теперь признавайся в любви ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74