Он мог бы спросить "куда едете", но кудыкать в военной среде, особенно в боевой зоне не очень-то принято. "Куда едете" - это вопрос к соседу по купе в поезде дальнего сведения, а не к офицеру, который ведет солдат на позицию.
- Вот я и хотел у вас спросить, как лучше проехать к нужному месту.
Лейтенант развернул карту. Поставил палец в середину обведенного красным карандашом овала.
- Высота шестьсот семь и два. Туда три дороги. По какой удобнее ехать? Главное, чтобы побыстрее добраться.
В месте, которое интересовало лейтенанта, Репкин никогда не бывал, но расписываться в своем незнании не собирался. Он решительно провел пальцем по линии, обозначавшей грунтовую дорогу. На карте было видно, что она тянется к высоте 607, 2 и заметно короче других двух.
- Жмите по этой. Грунт каменистый, техника пройдет.
- Спасибо, товарищ прапорщик. - Лейтенант протянул Репкину руку. - Я так и хотел по ней двинуться, но все же решил попросить совета.
Репкин ответил крепким пожатием.
В тот же день прапорщик направился на базар. Потолкался в овощных рядах, купил килограмм яблок, оттуда прошел к палатке, где торговали обувью.
Джохар, завидевший Репкина издалека, встал с раскладного стульчика. Когда прапорщик приблизился, он спросил:
- Что желаете, уважаемый?
Взяв в руки адидасовскую кроссовку, скорее всего контрафактную, прапорщик стал её с деловым видом разглядывать, одновременно рассказывая все, что узнал за день. О приходе в состав группировки новой дивизии, которой командовал генерал-майор Мохнач, о лейтенанте, который со взводом разведки двинулся к высоте 607, 2.
Джохар внимательно слушая Репкина, периодически брал с прилавка новые образцы обуви и передавал ему их.
- Может возьмете это? Может это? Недорого.
Со стороны было трудно предположить, что на самом деле продавец выступает покупателем, а покупатель продает ему самый дорогой военный товар - оперативную информацию.
Поскольку сведения, доставленные Репкиным показались чеченцу заслуживающими внимания, прапорщик получил свою сотню и даже заслужил похвалу.
- Хорошо, Иван, иди служи. С нас тебе премия.
Он сунул в руку прапора смятую сторублевую бумажку.
Репкина звали не Иваном, а Никитой, но за те деньги, которые ему платили, он был готов отзываться на любое имя.
Довольный содеянным, Репкин направился к знакомому домику на одной из окраинных улочек. Там за вполне умеренную плату можно было получить и со смаком долбануть стаканчик виноградной самогонки - вонючей, как керосин, но шибающей по мозгам ничем не хуже молотка.
На полдороги он встретил сержанта-контрактника Федю Кулемина. Было видно, что тот уже успел припасть к животворному источнику и находился крепко навеселе.
- С-у-шай, Никита, - язык Кулемина и без того не очень проворный ворочался еле-еле. - А что ты тут? Там на посадочной площадке ждут вертолет. С гуманитаркой. Шел бы туда, пош-шупать.
Репкин дружески шлепнул ладонью Кулемина по плечу.
- Спасибо, Федя. Я успею.
Прапорщик веселее зашагал вперед, поскольку притягательная сила стаканчика на данный момент была столь велика, что никакая новость не смогла свернуть Репкина с траектории.
* * *
До Моздока группа Полуяна летела на транспортном "Иле", забитом коробками с гуманитарным грузом, который отправляли в войска организации движения в поддержку армии.
Бортинженер, следивший за погрузкой, выглядел хмуро.
- Вы впервые? - спросил он Полуяна.
- Туда, впервые.
"Туда" прозвучало столь убедительно, что авиатор понял - мужики прошли в самолет стреляные. Это было видно и по их виду, но удостовериться в этом не мешало. А с такими можно говорить откровенно.
- Вы уж приглядите за грузом, - сказал он Полуяну. - Иначе растащат сволочи. При разгрузке.
- Да вы что? - Полуян не смог сдержать изумления. - Как можно?! Это же солдатам.
- Увидите сами. До солдат на передовую дойдут только крохи. При перегрузке и по пути все растащат тыловые шакалы.
Резванов выругался. Спросил зло:
- Неужели об этом никто не знает?
Авиатор посмотрел на него, как смотрят на недоумков.
- У нас всегда все всё знают. От и до. Только что толку?
- Расстрелять бы на месте двух-трех мародеров, - сказал Таран мрачно. - Другие задумались бы...
- Вот вы и расстреляйте, - предложил авиатор с безразличием в голосе, пнул какую-то картонную коробку и ушел в кабину.
В Моздоке группа перебралась в вертолет.
Простучав коваными ботинками по металлическому трапу, Полуян вошел внутрь машины и его движения вдруг утратили напористость. Прогретый жарким августовским солнцем воздух в вертолете, показался ему густым и тяжелым, ко всему сладковато-тухлым, таким, что поднявшись на борт, он словно уперся в невидимую стену.
Полуян посмотрел на техника, который с невозмутимым видом возился внутри машины, протирая откинутую лавку у борта тряпкой, пропитанной хлоркой.
- Мясо тухлое перевозили, что ли? - спросил Полуян и брезгливо поморщился. - Ну, навоняли...
Техник оторвался от дела, посмотрел на него. Встряхнул тряпку, окунул её в ведро с хлоркой, и, не скрывая раздражения, сказал:
- Какое мясо? Это только сейчас от вас потом пахнет. А повезут назад "двухсотым" грузом - успеете провонять...
Полуян ошеломленно смотрел на техника, не зная, что и сказать. Запах тлена был ему хорошо знаком. Вертолет, который должен был увезти их туда, живых и здоровых, оттуда уже привез отработанный материал войны - мертвые тела людей, которые ещё недавно о чем-то думали, что-то любили, испытывали голод и жажду, пели песни и травили анекдоты и для которых вдруг все внезапно кончилось...
- Прости, - сказал он технику и покаянно сдернул кепку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103