— Да, только я еще и сам не знаю, какая точно. Это мне хотелось бы понять и самому…
И он рассказал то немногое, что знал и помнил, этой красивой женщине с прекрасными глазами, которая сидела и участливо слушала его сбивчивый рассказ. Она ни разу его не прервала, не задала больше ни единого вопроса, и Фрост подумал, что она или считает его умалишенным или просто не верит ни единственному его слову.
— Я не знаю, кто я такой, откуда, как попал в Англию, что делаю здесь, и почему очутился в Лондоне, — хмуро закончил он свое невеселое повествование. — Единственное, в чем я уверен — кому-то я очень сильно не нравлюсь, за мной охотятся и пытаются убить. Хотя бы мне вспомнить свое имя, может, потом пришло бы и все остальное…
— Ну, кое-что может о своем владельце рассказать одежда, например, — заметила женщина.
— Моя одежда может рассказать только то, что я валялся в луже, в каком-то переулке, — прокомментировал он ее замечание.
— Не только это, — взглянула она на него более пристально. — Ваша одежда покупалась явно не на распродаже и была довольно дорогой. Значит, вы — не из бедных.
— Хоть это радует, — засмеялся Хэнк.
— Радоваться пока нечему, — прервала она его. — Чем вы можете доказать, что то, что вы тут мне нарассказывали — правда?
— Ничем, — пожал плечами Фрост, начиная жалеть, что так раскрылся перед первой встретившейся женщиной. — Я могу лишь повторить то, что только что рассказал. Как пару часов назад на меня напали несколько ненормальных, которых я впервые видел. Скольких из них я убил, защищаясь, не знаю. После встречи с этими убийцами-неудачниками у меня кое-что осталось от них на память.
Хэнк немного привстал из-за стола и приоткрыл полу пиджака. За поясом блеснул вороненый металл пистолета.
— Дорогая моя, эта пушка самая настоящая. Настоящее не бывает, — добавил он и опустился на стул.
— Не сомневаюсь, — протянула его собеседница. — А ты умеешь с ним обращаться?
Они сами не заметили, как перешли на ты.
— Думаю, что да. Оказалось, что я обладаю приемами самозащиты, они-то и помогли мне выжить этой ночью. Происходит что-то странное — в критической ситуации срабатывают какие-то инстинкты, которые меня и выручают. Так что не удивлюсь, если я ко всему окажусь еще и снайпером.
— А ты не думал о том, чтобы обратиться в полицию?
— Думаю, мне нужно сначала попытаться побольше разузнать о самом себе и о тех, кто за мной охотится — вдруг я окажусь каким-нибудь преступником? Нет, я теперь опасаюсь всего и всех и бежать сдаваться в полицию я пока не намерен…
— Ты и меня опасаешься? — неожиданно спросила она.
— Для такой прекрасной незнакомки, пожалуй, я сделаю исключение, — ответил он.
— Тогда будем знакомы, — протянула она ему руку. — Меня зовут Моника Хьюлетт-Джонс. Ну а как зовут тебя, мы узнаем позже.
Фрост пожал ее ладошку, она была мягкая и теплая. Моника встала из-за стола.
— Подожди меня, пока я оденусь.
— А потом что? — удивленно поинтересовался Хэнк.
— Потом поедем ко мне. Или у тебя есть лучшее предложение?
— Пока нет, — улыбнулся Фрост.
Глава третья
Усаживаясь в машину, Моника сказала, что ехать от благотворительного центра до ее квартиры, расположенной, кстати, в Челси — одном из самых престижных районов Лондона — минут сорок. Ее автомобилем оказался шикарный “ровер”, в стиле ретро.
— Ничего себе тачка! — присвистнул Хэнк, осматривая кожаную обивку салона и отделку из редких пород дерева. — И дорого стоило восстановить ее?
— Автомобиль никто не восстанавливал, — ответила Моника, пряча улыбку. — Он таким и был с самого начала, когда мой муж купил его на выставке.
Фрост потянулся к приборному щитку и открыл заслонку обогревателя, чтобы струя теплого воздуха била в продрогшие ноги.
— Так ты замужем?
— Была замужем. Джонатан погиб в аварии одиннадцать месяцев назад.
— Извини… Не знаю, женат ли я сам или нет, но понимаю, каково терять любимого человека. Жизнь иногда бывает очень жестока…
— Да уж, — закашлялась Моника. — Я была в полном отчаянии, когда поняла, что Джонатан ушел от меня навсегда. Первые шесть месяцев жила, как затворница. Ничего не хотела делать, никуда не ходить, никого не видеть. Жизнь стала мне в тягость. Потом, одним утром, я проснулась, посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась, увидев, в кого я превратилась. Вместо волос на голове была какая-то копна сена, в мешки под глазами можно было запихнуть по килограмму картошки, а лицо опухло, как после беспробудного пьянства. Я не на шутку перепугалась, решила сразу же бросить эту свою жалость к себе и вернуться к нормальной жизни. Вскоре после этого я добровольно пошла работать в центр милосердия на Бетнал Грин Стрит, дважды в неделю раздавать еду беднякам. Конечно, я все еще сильно страдаю и скучаю по Джонатану, но поняла, что все равно нужно продолжать жить…
— А ты никогда не думала о возвращении в Америку? — спросил Хэнк. — Наверное, там у тебя остались родственники, они могли бы как-то помочь.
— Нет. Мой дом теперь — Англия, уже целых девять лет. Мне очень нравится здесь, и я не хочу уезжать отсюда.
Не снимая правой руки с рулевого колеса, она покопалась в лежащей рядом с ней сумочке и достала пачку сигарет.
— Ты не против, если я закурю?
— Нет, если угостишь и меня. Моника протянула ему сигарету.
— Держи. Ментоловые. “Данхилл”. Достань, пожалуйста, зажигалку из сумочки, а то мне неудобно одной рукой.
Фрост извлек из сумочки одноразовую зажигалку, прикурил Монике и себе и несколько раз щелкнул зажигалкой, задумчиво глядя на нее. Его взгляд был гипнотически привлечен, заворожен голубоватым пламенем и он мучительно старался понять, почему вдруг оно оказало на него такое воздействие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31