Он заказал двойную порцию виски и залпом осушил стакан, как только они приехали сразу после игры в ресторан "Ларриган".
Эван замкнулся и после окончания матча по дороге в ресторан не проронил и двух слов. Он заказал еще виски и молча сидел, уставившись в стол. Данни выбрала из меню ребрышки, салат, десерт на двоих, и официантка удалилась. Через пару минут, когда принесли напитки, она не вытерпела и обратилась к отцу:
– Я ничего не понимаю... Что-то произошло?
– Да нет, ничего не произошло, – нехотя ответил Эван, потягивая виски. – Просто я немного простыл на стадионе, вот настроение и пропало...
– Ты стал каким-то странным после того, как отлучился во время матча. Я уже начинаю беспокоиться о твоем...
Он перебил ее.
– О моем сердце? Я в полном порядке, об этом не волнуйся.
В ресторане было довольно шумно – в углу музыкальный автомат наигрывал старые мелодии шестидесятых годов, а за каждым столиком обсуждали сегодняшнюю игру. Этот ресторан был излюбленным местом болельщиков команды Хайклифа, но встречались здесь и сторонники Саттона. Если бы средний возраст посетителей "Ларригана" был лет на десять меньше, то без потасовок бы не обошлось...
Официантка подала заказанное фирменное блюдо – отменные ребрышки в особом соусе – и удалилась. Харди почувствовал успокаивающее действие виски и потряс головой, стараясь отогнать мучавшее его в течение последнего часа наваждение.
– Извини меня, девочка, что твой папа такой старый ворчун. – Постарался он встряхнуться и улыбнуться Данни. – Все прошло, давай забудем о моем плохом настроении...
– Ну наконец-то, – вздохнула та. – Чувствуешь себя лучше?
– Да, отлично. Так что можешь пнуть меня под столом, – засмеялся Эван.
– Не достану, – улыбнулась девушка. – Ты расскажешь, что тебя беспокоило, или это не мое дело?
Харди опустил глаза.
– Я ... Мне показалось, что я увидел одного человека... Я плохо спал последнее время, нервы совсем расшатались... Вот и все.
– И кого же ты якобы увидел?
– Того, кого вообще не должно быть.
Он вспомнил о том, что когда они с Маком добрались до своих, то договорились, что не станут и заикаться о том, что на них напали страшные звери. Они боялись признаться даже себе в том, что чувствовали оба, – то, что эсэсовцы и ужасные существа – это одно и то же.
Блондин...
Эван вздрогнул.
– Папа? Да что с тобой?
– Ничего страшного, – он снова изобразил вымученную улыбку. – У меня самая красивая и самая умная дочь в мире. Давай, наконец, отдадим должное ребрышкам...
Данни решила не возобновлять этот тяготивший ее разговор и занялась содержимым тарелки.
А Харди потянулся за стаканчиком, поднял голову и уперся взглядом в копну белых волос.
У входа в зал ресторана стоял высокий блондин атлетического телосложения, лет тридцати пяти. Прическа была именно такой, какой он запомнил ее в сорок пятом году.
Тот же человек, которого он недавно видел в тоннеле у раздевалки Саттона. Он был одет в такую же тренерскую куртку, как и на стадионе, а на его руке висела какая-то девица.
Харди отложил приборы в сторону и потер виски. Неужели так ударил в голову алкоголь?
Блондин с компанией полдесятка человек – мужчин и женщин такого же спортивного вида – пересек зал, направляясь за официанткой к столикам, на секунду повернулся, и Эван увидел цвет его глаз.
Харди потянулся за стаканчиком и едва не опрокинул его.
Глаза блондина были голубые...
Харди осознал, что делает, только когда вскочил из-за стола и рванулся к блондину, сжимая кулаки.
– Эй, ты! – выкрикнул он. Шум ресторана сразу отдалился от него.
Блондин повернулся и в упор посмотрел на него.
Их разделяли не более трех шагов.
Глаза.
Те же.
Голубые.
Точно, как у того монстра с белой шерстью, который вырвал клыками сердце Гарри Милфорда...
– Когда я увидел тебя в первый раз, то не поверил своим глазам, – четко произнес Харди. – Пытался убедить себя, что это невозможно... Но это точно ты! Прошло больше сорока лет, но ты не изменился. Я пробовал забыть о том кошмаре, который пережил весной сорок пятого, но не смог... Я помню о нем все эти годы.
Краем глаза он видел, как к нему торопится дочь. Блондин смотрел на него непонимающим взглядом, а вокруг сгрудились дружки.
– Они тоже как ты? – кивнул на них Эван. – Как вы это делаете? Молодеете, что ли, когда превращаетесь в этих проклятых зверей?
Блондин смотрел на него, не мигая.
– Папа! – крикнула за спиной Данни. Харди не обратил на нее внимания.
– Вы явно ошиблись, – мрачно проговорил блондин совершенно спокойным тоном. – И приняли меня за кого-то другого.
– Кто ты? – воскликнул Эван. – Помимо того, что ты – фашист гребаный.
– Папаша, да ты просто пьян! – бросил ему один из дружков блондина. – Пойди проспись!
– Поцелуй меня в задницу, – отрезал Харди и снова обратился к блондину. – Как тебя называют, когда ты превращаешься в зверя? Кто ты такой на самом деле, черт тебя побери?
Блондин повернулся и сделал шаг в сторону, чтобы уйти.
Эван вспомнил свою старую боевую выучку, пожалев только о том, что левая рука уже совсем не та... Он преградил дорогу блондину, замахнулся правой и врезал того в солнечное сплетение.
Через секунду его схватили со всех сторон. Раздался чей-то пронзительный женский крик, и его, и блондина держали за руки, растаскивая в стороны.
– Папа! – донесся до него крик Данни, пробивающейся к нему сквозь толпу. – Оставьте его! Вы что, не видите, что это старик?
Эвана усадили на стул, но руки не отпускали.
– Может, вызвать полицию? – услышал он чей-то голос.
Но блондин протолкался со своими дружками через толпу и крикнул от входа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49