Поймаешь за руку, а он, подлец — потребитель, с честными глазами говорит: «Да ты что, гражданин начальник!? Какая плата?!! Это я долг возвращаю!!!». И все, извини — подвинься.
Мало того, чтобы его наказать, надо, чтобы самогонщик был предпринимателем. А физическое лицо наказать нельзя! Умные люди, кто даже и по дурости свидетельства получили, как только разобрались, что к чему, тут же стройными колоннами отправились сдавать презренные бумажки обратно в администрацию. И вышли из под хилых щупалец закона.
Мало того, при оформлении протокола нужны свидетели и понятые. Понятых найти невозможно. Кто пойдет в открытую против соседа? В лучшем случае он потом самогона не даст; в худшем — оскорбленные постоянные клиенты подлого этого понятого сожгут; а от государства помощи — хрен! Так что с понятыми глухо.
Пробовали хануриков из КПЗ в обмен на освобождение подсылать, чтоб они потом свидетельствовали. Несколько раз получилось; однако потом, как в сказке, всех подставных почему-то все узнавали в лицо. Так что однажды один из «свидетелей» пришел к райотделу и сцену устроил, что ему жизнь сломали: никто самогон не продает ни в какую! Угрожал сделать себе харакири. Доорался до того, что дежурный в ярости сломал ему челюсть. Был скандал с местной прокуратурой. Дежурного еле отстояли. После чего он сказал: «Будут райотдел жечь, взрывать, громить — пальцем не пошевелю, вдруг права человека нарушу?».
Немного проще было с левой водкой в бутылках. Как правило, она попадалась без маркировки. В девственно чистое для любой глупости время начала реформ недальновидные предприниматели торговали суррогатом прямо в магазинах, днем. Тогда ловить их было легко и приятно. Изымали все на ответственное хранение до выяснения, отправляли один экземпляр в город на экспертизу; экспертиза шла долго, по шесть месяцев. К этому времени составляли акт об уничтожении спиртосодержащей жидкости путем выливания в канализацию, райотдел гудел, а потом получали бумажку из экспертизы, что жидкость водкой не является. И все было хорошо.
Один раз прокололись: жидкость оказалась водкой, настоящей. Хозяин пришел за ней. Был скандал. Дикий. Оперативника, который отвечал за борьбу с алкоголем, уволили. И свалили эту гадость на Валентина Плотника и Сергея Ерохина. К этому времени в магазинах все поумнели: левая водка из них исчезла. Все проверки — хоть плановые, хоть внезапные — приводили к одному: к нулю. Остались одни самогонщики, которые тихо сидели на камне у порога своего дома, и дождались, что трупы их конкурентов пронесли мимо них. Левой водкой торговали только на придорожных рынках: проезжие самогон не брали — почему-то брезговали.
В результате отчетность по борьбе с незаконным оборотом оставалась нулевой. Область недоумевала; область требовала. Плотник зарылся в нормативные документы, пробовал разные схемы. Но независимые юристы, как бы даже с садистским удовольствием разбивали его схемы в пух и прах. Валентин впадал в отчаяние, начальство грозило лишением премии. Без премии его убогая зарплата стремилась к бесконечно малой точке.
В пришедшей из области депеше, помимо требований объяснений по поводу безрезультатной работы был и пункт второй, крайне неприятный. Областное руководство предлагало отчитаться о движении изъятой и конфискованной алкогольной продукции, находившейся в незаконном обороте, со дня начала этой безвыигрышной компании.
Валентин запросил данные для сверки с районной налоговой; они тоже подавали такой отчет, и наверху данные сопоставляли. Разница в оценках достигла трех ящиков водки. Договориться с налоговой не удавалось: там водкой занималась женщина, помешанная на законности и точности; как будто бы это кому-то требовалось? За такой разрыв, как чувствовал Плотник, ему запросто могли указать на дверь. А еще маленький ребенок, а еще теща, а еще жена не работает. Валентин даже не мог напиться — не на что было. Смешно до слез — но факт!
Валентин поднял голову на Сергея:
— Что за женщину взяли на Авторынке?
— Обыкновенная женщина. Два ящика самопала.
— Надо завести уголовное дело.
— А как? Ни понятых, ни свидетелей! Полицейский и из налоговой не могут быть свидетелями — было же разъяснение прокуратуры!
— Если очень хочется, то можно. Заводи дело, мне в отчет нужно. Хоть что-нибудь!! Понимаешь!!!
— Да ладно, Валя, заведу, конечно.
— Заводи и вызывай на допрос. Начинай прямо сейчас.
Глава 11
Из Дневника Саши Куценко.
"22 сентября. Пришли деньги из части! Большая сумма. Я был счастлив. Теперь мне хватит на оплату обучения в институте. Ездил в свой родной сельскохозяйственный, ходил к декану. Отнеслись ко мне с уважением, все-таки как ореол, надо мной висит: « В Чечне воевал!». Если бы ко мне раньше так относились бы, я и в армию не попал бы. Короче, приняли хорошо, но все равно получился в итоге облом. Оказывается, на очное обучение я опоздал. Сроки истекли. Декан предложил два варианта: дожидаться следующего года, или перейти на заочный. Она смеялась, и говорила: «Тебе теперь заочное обучение в самый раз подходит — армия уже не страшна, бояться нечего. А заочно учиться Вам будет легче; и подрабатывать можно, и, честно говоря, с заочников спрос не такой. Переходите на заочный! Советую». В общем, я прикинул, и она меня убедила.
Посмотрели мои данные, оказалось, что только философия у меня одна и не сдана. Так что первая заочная сессия меня практически и не касается. А философию я сдам.
Эта грязная свинья, Элла Эмильевна, давно не работает — уехала за границу, говорят. Вообще, философы в институте все новые, меня не знают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60