Комната наполнилась сизыми облаками табачного дыма, сквозь которые уже трудно было что-либо увидеть. Впрочем, и самого Левшу рассмотреть было непросто, хотя и по другой причине — его лицо, с которого он теперь сдвинул капюшон, скрывали заросли бороды и усов. Улыбка, скрытая дикой растительностью, казалась просто гримасой.
Наконец, пожалев глаза, Левша громко позвал:
— Док Харнесс! Док Харнесс! Где вы?
При этих словах мужчина, стоявший рядом с ним, быстро и пристально взглянул на почтальона, после чего принялся изучать донышко стакана. Полдюжины порций той же выпивки стояло перед Биллом, но он к ней пока не прикасался. Сначала должен был выполнить одно дело, прежде чем есть, пить и получать другие удовольствия. Голодные собаки — другое дело, они не должны страдать от человеческих проблем.
Поскольку никто не откликнулся на призыв, Рейнджера охватило беспокойство и нетерпение.
— Док Харнесс! — заорал он еще громче. — Где док Харнесс? Почему никто из вас, парни, не пойдет и не разбудит его? Скажите ему, что я здесь и что у меня есть для него приятные новости. Мои новости распрямят его плечи раз и навсегда и…
Никто не ответил. Все делали вид, что заняты исключительно письмами и выпивкой, но на самом деле никто не прочитал ни буквы и не выпил ни капли после возгласа почтальона.
Наконец Проныра, больше, чем обычно, напоминавший смерть, наклонился к стойке и уставился на Рейнджера.
— Приятель, — спокойно сказал он, — ношу уже сняли с плеч старика Харнесса. Можешь больше о нем не беспокоиться.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Билл, вглядываясь в лицо хозяина салуна так, словно увидел его впервые в жизни.
— Послушай, дело в том, что док Харнесс бросил все и покинул нас, — сообщил Проныра. — Нам очень трудно тебе об этом говорить. Док оставил нас и уже никогда не вернется.
Рейнджер провел рукой по лицу.
— Ушел и оставил нас? — уточнил он.
— Да, ушел и оставил. Именно так, старина.
— Никогда бы не подумал, — пробормотал Левша и повторил: — Никогда бы не подумал…
Он крепко схватился за край стойки и тяжело осел.
— Эй, вы, двое, поддержите его! — приказал Проныра стоящим рядом мужчинам, пристально глядя на почтальона. — Вы же знаете, он был старым приятелем дока!
К Биллу протянулись крепкие руки. Левша низко опустил голову, словно изучая ноги. Его колени дрожали.
Но Рейнджер обхватил себя руками, затем постепенно, огромным усилием восстановив самообладание, выпрямился и сел.
— Никогда не подумал бы, — произнес еще раз. — Я привез в этом мешке сотню фунтов песка для дока Харнесса. Вот что у меня для него — сотня фунтов. Док мог бы теперь валяться вверх животом и ни о чем не волноваться до конца своих дней.
— Док Харнесс уже ни о чем не волнуется, — заметил кто-то. — И ты не слишком переживай, дружище! Док больше ни о чем не волнуется, все в порядке. Помнишь, Левша, док всегда любил поспать. Теперь уснул надолго. Выпей, старина! Полегчает…
Внезапно зазвучал целый хор низких умиротворяющих голосов:
— Выпей, Левша! Тебе станет лучше.
Билл выпил и закрыл глаза, чувствуя, как огонь проникает в желудок.
— Как это случилось?
— Ну, он просто устал. Немного приболел, больше ничего. Просто устал и махнул на все рукой.
— Ему никогда не везло, — сказал Левша. — Я ни разу не видел, чтобы удача улыбнулась старине доку. Правда, он никогда не сдавался, не сходил со следа, не бросал кирку — ничего подобного. Всегда продолжал сражаться.
— Ну, Билл, в этих местах человеку однажды приходится махнуть на все рукой.
— Да, верно, — подтвердил почтальон.
Он снова выпил. Потом все увидели, как его борода приподнялась, — это Рейнджер изо всех сил сжал зубы.
— Ну, — подал голос Проныра, — плохой ветер никому не приносит добра. У старого Харнесса не было ни детей, ни родственников. Он любил повторять, что сам себе отец, сын, кузен, кузина, тетя и дядя. Ты был самым близким ему человеком, старина. Возьми себе этот мешок!
— Я? — переспросил Левша и поднял седую голову, уставившись в пространство. — Никогда не возьму отсюда даже унции!
Глава 2
Это заявление заставило всех повернуться к Рейнджеру, хотя никто не удивился. Когда люди достаточно долго живут на Севере, они привыкают не обращать внимания на странности других. Любые странности принимаются как нечто само собой разумеющееся. Если кто-то считает исключение правилом, то ему совершенно нормальный человек начинает казаться уродом.
И вот все посмотрели на Левшу, но никто ничего не сказал. Его просто рассматривали, чуть кивая, словно ожидая, что сейчас произойдет нечто интересное.
Лишь один человек пошевелился — мужчина среднего роста, довольно стройный, насколько можно было судить о его фигуре под тяжелым пальто. Поднятый воротник закрывал нижнюю часть его лица. Этот человек встал со стула в дальнем конце комнаты, отложил газету, которую читал, и, подойдя к концу стойки бара, облокотился на нее так, чтобы иметь возможность видеть длинную полированную поверхность стойки и взглянуть прямо в лицо почтальона. Он казался заинтересованным, хотя падающая на лицо тень от капюшона не позволяла увидеть выражение его глаз.
— Если не хочешь к ним прикасаться, — обратился Проныра к Левше, — то хотя бы расскажи нам о них. Это плата за убийство?
Рейнджер пристально посмотрел на бармена.
— На них кровь дока, — угрюмо произнес он. — Они испачканы кровью дока.
— Значит, ты их не возьмешь?
— Нет.
— Тогда как с ними поступишь? Отдашь правительству?
— Черт побери правительство! — заявил кто-то. — Что оно делает для нас? Что правительство хоть раз сделало для старика Харнесса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11