Последняя фраза была позаимствована им у Луи XIV, который когда-то сказал нечто подобное своему побежденному маршалу.
Потом, повысив голос, дон Томас велел всем домочадцам собраться в патио; мужчинам было приказано привести и оседлать лошадей и мулов, а женщинам — собрать все ценные вещи, которые можно без труда захватить с собой.
Но как быть со всеми остальными ценностями? Куда девать великолепное убранство дома: мебель, огромные старинные гобелены, роскошные гардины и содержимое винных погребов? Как оставить фургоны на кованных железом колесах, пасущиеся стада коров и овец, накопленное по огромным кладовым добро?
От этих мыслей сердце дона Томаса разрывалось на части. Но, наблюдая, как женщины вытаскивают из дома громадные тюки с добром, он слегка успокоился. К тому же Леррас тешил себя планами о возмездии.
Однако он никак не мог смириться со случившимся. Все началось с того, что выпороли какого-то ничтожного пеона, Хулио Меркадо, — и пошло-поехало. Появился Эль-Кид, одна за другой посыпались неприятности. И вот теперь Леррас был вынужден бежать из собственного дома — самого любимого из всех его замков.
Он терял всего лишь часть богатства; оставалось значительно больше, но и этого было вполне достаточно, чтобы скрипеть зубами и тяжело вздыхать.
— Эмилиано, присмотри за Доротеей! — велел дон Томас.
Лопес тут же бросился в дом и через несколько секунд уже стоял в дверях ее спальни. Он нашел девушку совершенно спокойной, расхаживающей по комнате в белом развевающемся платье с дымящейся цигаркой в руке.
— Доротея! Доротея! — окликнул ее дон Эмилиано. — О чем ты думаешь! Разве ты не знаешь, что случилось? Нам надо спасаться! Почему ты в этом платье? Как ты сядешь на лошадь в таком…
— Дорогой мой Эмилиано, — постаралась успокоить его девушка. — Разве дело в том, как я одета? Мои служанки собирают самое ценное из моих вещей, и я вскоре спущусь вместе с ними в патио. Беги к отцу и скажи, что я сейчас буду.
После всех событий этой ужасной ночи Лопес соображал с трудом, тем не менее послушался Доротеи.
А немного погодя на взмыленном муле к дому подскакал пеон.
— Они приближаются! Они уже близко! Это Рубрис и Эль-Кид! — выкрикивал он.
В ответ по усадьбе пронеслась волна встревоженных воплей, и вся эта беспорядочная масса людей и животных, груженных добром Лерраса, поспешно хлынула со двора и направилась в сторону города.
Где-то далеко позади них слышался топот копыт, а впереди холодными звездами маячили огни города. К этой земле обетованной и устремился торопливый людской поток.
Они проехали уже целую милю, когда дон Томас окликнул Эмилиано:
— Почему Доротеи нет рядом с тобой?
— Она где-то здесь! — отчаянно вертя головой по сторонам, воскликнул Лопес. — Она где-то…
— Где? — проревел Леррас. — Во имя всего святого, Эмилиано, где она?
Ответа он не получил.
Действительно, Доротеи, наследницы богатства Лерраса, среди беглецов не было.
У дона Томаса помутился рассудок. Повернув коня, он направился обратно к усадьбе. Пришлось отнять у него поводья и силой везти к городу. Так он и ехал — без поводьев, в Отчаянии закрывая лицо руками.
Ночной воздух позади них сотрясал воинственный клич: «Рубрис! Рубрис! Рубрис!»
— Псы смердящие! Набитые дураки! — в сердцах ругался дон Томас. Как им только в голову пришло, что они могли схватить Рубриса? Кто, кроме него, способен на подобный разбой?
За спинами беглецов нарастал бешеный конский топот. Теперь им пришлось изо всех сил пришпорить лошадей и мулов, а вопли и гиканье приближавшейся погони становились все громче и громче.
Однако и до города оставалось рукой подать. Толпа беженцев из поместья уже влилась в его главную улицу. Встревоженные жители высыпали на улицу и увидели, как лошадь знатного дома Томаса, великого Лерраса, ведут в поводу, словно лошадь слепца, а за ним тянется длинная процессия из груженных добром животных, погоняемых насмерть перепуганными людьми.
Такого здесь еще не видали. Это походило если не на конец света, то на настоящую катастрофу. И тем не менее многие из пеонов были не в силах спрятать улыбку.
Процессия беженцев добралась до самого вместительного городского здания — тюрьмы; широко распахнувшиеся тюремные ворота пропустили ее на центральный двор.
Конечно же дона Томаса и дона Эмилиано поспешили отвести в самые лучшие апартаменты. Сам начальник тюрьмы вместе со знаменитым жандармом Бенито Халиской приветствовали их.
Бульдожье лицо Халиски заметно побледнело. Он стоял в углу и, уставившись мрачным взглядом прямо перед собой, молча слушал Лерраса.
— Тот, кого вы принимали за Рубриса, оказался обыкновенным бандитом. Настоящий Рубрис, черт бы его побрал, собрал раз в пять больше самых отъявленных мерзавцев, чем у него было до этого; и теперь они жгут и грабят мое поместье! Чтобы вас черт побрал, как и всю вашу проклятую жандармерию! Эх, Мексика, Мексика! Неужели на твоей земле перевелись умные люди? Я лишился дома, а моя дочь попала в руки самих дьяволов!
Глава 26
Все сорок разбойников Рубриса, словно сорок голодных волков, алчущих наживы, ворвались в дом Лерраса. По-волчьи воя, они принялись рыскать повсюду. Когда они подлетели к воротам усадьбы, то оказалось, что там еще хватает народу. Конечно, большая часть прислуги бежала, однако многие остались; к тому же вокруг дома собралась большая толпа пеонов, работавших на ближайших землях. Несколькими рядами они окружили господский дом — не приближаясь к нему вплотную, но и не отходя слишком далеко.
Пеоны пришли сюда целыми семьями: мужчины, женщины и дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63