Глядя на нее, Доротея почувствовала острую зависть и была рада, что Эль-Кид не видит Розиту в этот момент.
Проскочив в облаке пыли гребень холма, она обнаружила, что вместе со всем табуном несется прямо в лощину. Теперь со всех сторон раздавались ружейные выстрелы, а занимавшийся над холмами рассвет окрашивал кусты и траву ярко-зеленым цветом. Однако в самой лощине по-прежнему было темно, будто в омуте.
И они нырнули в этот омут.
Вдруг в самом центре лощины послышались крики, вспыхнули огоньки выстрелов. Табун разделился пополам. Доротея увидела, что в самой низине люди арканят мустангов и вскакивают им на спины. А высокий всадник на рослом жеребце, который выкрикивал команды, был не кто иной, как Эль-Кид!
Обезумевший табун летел вперед, укрывая и увлекая за собой всадников на взмыленных мустангах — сначала одного, потом еще четверых. Низко пригнувшись к конским гривам, они неслись с дикими воплями словно демоны.
Повсюду стоял такой крик и грохот пальбы, что казалось, будто сами небеса извергают громы и молнии. А всадники уже приближались к противоположному гребню Эль-Сиркуло, окруженные массой дико храпящих мустангов. Их гривы развевались по ветру, налитые кровью глаза блестели фосфорическим светом.
При виде этого зрелища Доротею охватил истерический смех.
Слева и справа от нее вспыхивали огоньки выстрелов, а грохот лошадиных копыт катился все дальше.
Доротея оглянулась. Десятка два всадников пустились в погоню, но попали под ружейные залпы своих же товарищей. Основная часть табуна понеслась на запад, а небольшой отряд свернул в уходящий на север каньон.
Светало. Немного погодя беглецы услышали топот погони, которая устремилась по ложному следу за табуном на запад.
Миновав каньон, беглецы остановились на пригорке перед небольшим, струящимся с отвесного утеса водопадом.
В молчании все смотрели друг на друга. У Хулио Меркадо голова была замотана окровавленной тряпкой, так как в эту ночь тревожного ожидания его зацепило пулей; Вильяхен, целый и невредимый, по-прежнему был готов к бою, как и любой из его ножей; лицо Тонио просветлело, губы тронула улыбка; Розита тихо смеялась от радости, а брат Паскуаль вертел шеей, с удивлением оглядываясь по сторонам. Кид и Рубрис принялись расхаживать взад и вперед, пока Доротея смывала под водопадом с лица и рук уродливые бурые подтеки, так портившие ее. Потом она сняла с головы шарф, и солнце снова заиграло на золоте ее волос.
Положив мощную руку на плечо Эль-Кида, Рубрис восторженно прогромыхал:
— Господи Боже, дружище! Как здорово, что в этом маленьком мире могут жить сразу два таких человека, как ты и я. Да будь между нами столетия, это было бы не менее удивительно… Но чтобы они оказались здесь, на одной земле и в одно время! Такое достойно попасть в книгу. Даже в саму Библию!
Брат Паскуаль снова вскарабкался на спину мустанга; бедное животное даже захрапело под его огромной тяжестью.
— Сеньор Эль-Кид! — позвал он. — Не могли бы вы отъехать со мной немного вперед? Мне нужно вам кое-что показать.
— С вами, брат, хоть на край света, — отозвался Монтана.
Оставив Рубриса, он последовал за монахом за плато и дальше, по короткому извилистому каньону. Доехав до его конца, брат Паскуаль остановился, указывая рукой на видневшуюся вдали бурую полоску реки:
— Что там, друг?
— Рио-Гранде, — удивленно ответил Кид.
— А что за страна начинается за рекой?
— Конечно, Америка.
— Это ваша страна?
— Да, брат Паскуаль, это моя страна.
— Так что ж вы делаете здесь, так далеко на юге?
Кид повернул голову и удивленно посмотрел на монаха.
— Вы должны ехать туда, — сказал он. — И не возвращаться.
Монтана молчал.
— Стоило вам оказаться на юге, — продолжал брат Паскуаль, — как сразу начались неприятности. Посудите сами… Выпороли пеона, и вы, решив, что это ужасно, рискуя жизнью, переправились через реку, чтобы ему помочь… А скажите, сколько людей погибло с того самого момента, как высекли этого несчастного пеона?
Монтана был не в силах произнести ни слова.
— Тонио покинул ранчо отца; юной танцовщице пришлось под пулями скакать на мустанге, — продолжал монах, — сеньорита из знатнейшего семейства запятнала свое имя, и, кто знает, как сильно? Богатейшее поместье разграблено; пеон превратился в бандита; любой жандарм в Мексике теперь свирепей дикого зверя; преступник попался и снова ушел от расплаты, а бедный несчастный монах, забыв о пастве, пустился в странствия и, боюсь, глубоко увяз в грехе… И все потому, что Эль-Кид приехал на юг! Потому, что он услышал «Песнь Хлыста»!
Кид обернулся и посмотрел назад, в чернеющий провал каньона.
— А что до остальных, то они и сами могут позаботиться о себе, если с ними не будет Эль-Кида. Да, кстати, какие глаза вы бы выбрали — черные или голубые?
Кид потер лоб и вздохнул:
— Мне нужно подумать.
— Не торопитесь, — посоветовал монах. — А пока скажите, что вы приобрели в результате всех ваших подвигов?
— Только коня, на котором сижу, да испорченную одежду.
— Ну так подумайте!
Монтана склонил голову. Почувствовав, что узда ослабла, его конь потянулся губами к пучку сверкающей на солнце бриллиантово-зеленой травы. Общипав его, принялся за другой, переходя по склону от одного зеленого островка к другому. Кид вскинул голову. Эль-Капитан продолжал бродить по склону, но он не оборачивался.
Увидев, что Эль-Кид смотрит прямо на север, монах глубоко вздохнул.
Когда он снова поднял глаза, Монтана уже припустил рысью в сторону бурой полоски Рио-Гранде.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63