— Меня запорют до смерти, — будучи сильно напуганным, ответил он первое, что пришло на ум, то есть правду.
— Могут ли жандармы стать твоими друзьями? — продолжал допытываться Рубрис.
Меркадо глянул на Монтану и со вздохом ответил:
— Нет, сеньор.
— Скажи, кто я такой?
— Матео Рубрис.
— А что ты знаешь обо мне?
— Что вы сущий дьявол, сеньор.
Ответ Хулио вызвал всеобщий одобрительный смех.
— Отваги ему не занимать, — громко заметил Монтана.
Меркадо повернул к нему позеленевшее от страха лицо и попытался улыбнуться.
— Хочешь быть одним из нас? — набросился на него Рубрис.
— Сеньор, меня к вам привел мой господин.
— Дурак набитый! — взревел Рубрис. — В моей банде нет других господ, кроме меня.
— Тогда я не смогу стать одним из вас, — промолвил Хулио. — Я нашел себе господина и ни за что не изменю ему.
Снова раздался общий крик, но пеон так и не смог разобрать — ярости или одобрения. Подняв голову, он глубоко вздохнул, а Рубрис заорал на него:
— Ты искал нашу банду, выведал наши секреты, а теперь говоришь что не хочешь быть одним из нас?
— Я не покину моего хозяина! — пролепетал бедный Хулио.
Рубрис выхватил огромный нож и взмахнул им перед носом Меркадо:
— Не покинешь?
Хулио закрыл глаза и в отчаянии воскликнул:
— Нет! Я не оставлю его, сеньор. Господин мой, помогите!
Но к его разочарованию, Эль-Кид не промолвил ни слова. Тогда Меркадо предпринял отчаянную попытку вырваться, однако мощные руки быстро угомонили его.
Снова перед его глазами мелькнул нож, и несчастный Хулио уже приготовился к смерти. Потом почувствовал, как лезвие полоснуло по его предплечью, из пореза закапала теплая кровь.
— Господи! Прими мою душу! — еле слышно пробормотал Меркадо.
Кто-то дотронулся до его руки, на этот раз уже не ножом.
Открыв глаза, Хулио увидел, как все эти люди с отчаянными лицами один за другим подходят к нему. Они поочередно смачивали пальцы его кровью и — о ужас! — слизывали ее с них.
Он услышал крик Матео Рубриса:
— Стала ли его кровь нашей кровью?
— Да! — отозвался хор голосов.
— Стал ли он одним из нас?
— Да! — снова прокричали вокруг.
— Навсегда?
— Навсегда! — дружно проревели бандиты.
Мощная рука опять схватила Хулио Меркадо, и он увидел улыбающееся лицо Рубриса.
— Ну ты, дуралей! Известно ли тебе, что Эль-Кид здесь такой же господин, как и я? Ну а теперь, друг, твои враги — наши враги, твои друзья — наши друзья. И постарайся не показывать перед нами слабости! Давай выпей! Эй! Где вино? Налейте ему! Все пьют до дна! За Эль-Кида и его друга! Теперь они с нами!
Глава 5
Очаровательная блондинка с прекрасными голубыми глазами, сеньорита Доротея Леррас была столь хороша собой, что никто бы не принял ее за мексиканку даже в Париже, несмотря на величину ее бриллиантов и длину жемчужных ожерелий. Доротея обладала не только красивым лицом, но и необыкновенно стройной фигурой, которой в античные времена позавидовала бы любая гречанка. Единственное, что могло показаться странным в ее облике, так это привычка, внезапно перестав улыбаться, пристально смотреть мужчинам прямо в глаза. Некоторые не выдерживали и секунды такого испытующего взгляда. Но высокий красавец дон Эмилиано Лопес не принадлежал к их числу и поэтому пользовался особой благосклонностью красавицы.
Дон Томас Леррас, владелец обширнейших и богатейших земель, бесчисленных голов скота и миллионов песо, не колеблясь, принимал дона Эмилиано за будущего зятя. Он всегда побаивался, что его прекрасная дочь может польститься на какой-нибудь иностранный звучный титул, тогда как ему, как любому истинному мексиканцу, доподлинно было известно, что нет такого иностранного титула, которой мог бы сравниться по знатности и благородству со старинной кастильской кровью родов, с незапамятных времен обосновавшихся в Мексике. А у Лопеса, как и у самого Лерраса, кровь была чистой и древней, истинно мексиканской.
Томас Леррас сидел у окна и смотрел на патио, где на столбе для бичеваний безжизненно обвис привязанный за подмышки пеон. Колени истязаемого касались земли, тело слегка раскачивалось из стороны в сторону.
Белый надсмотрщик, опустившись рядом с ним, приложил ухо к спине несчастного.
— Сколько еще ждать, пока его снова можно будет пороть? — спросил дон Томас.
Надсмотрщик поднялся и низко поклонился господину:
— Он больше уже не встанет, сеньор. Этот человек мертв.
— Мертв? — переспросила сеньорита Доротея. — Неужели мертв? — Подойдя поближе к окну, она широко распахнула голубые глаза и, с удивлением глядя на окровавленную спину пеона, произнесла: — Кто же мог подумать, что это произойдет так скоро?
Кровь больше не сочилась, и Доротея вспомнила, что в детективных романах пишут, будто бы после того, как человек умирает, кровь перестает течь. Теперь перед ее глазами было наглядное подтверждение прочитанному. А она еще со школы помнила, что ничто так хорошо не усваивается, как знания, подкрепленные визуальным примером. Надо же, как иногда подтверждается справедливость школьных уроков!
Дон Томас высоко вскинул голову, и острый клинышек его седой бороды выдвинулся вперед, словно серебристый наконечник копья.
— Да, старой, доброй породы уже не осталось, — с сожалением проговорил он. — В прежние времена такое количество ударов только развязало бы пеону язык. А теперь он умирает, чем вводит меня в убыток. В наши дни трудно быть экономным. Верно, Эмилиано?
Дон Эмилиано поклонился в ответ. Он гордился своим происхождением и слыл отважным молодым человеком, но, как и все остальные на белом свете, здорово побаивался главы семейства Леррасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63