В его действиях не чувствовалось никакой спешки. Ловким движением пальцев он умял табак, разгладил бумагу, затем кончиком языка провел по ее краю, скрутил и заклеил. А когда зажег спичку и закурил, коротышке показалось, что половина цигарки исчезла от одной затяжки! На конце её сразу же вырос большой столбик пепла!
— Черт возьми! — вскричал он, облизывая сухие губы и нервным движением вынимая сигару изо рта. — Я думал, вы задохнетесь, почти надеялся, что так и произойдет!
— Дружище, — произнес Уэлдон, выдыхая дым то плотной струей, то летучими голубовато-белыми колечками. — Я прекрасно себя чувствую. Просто наверху блаженства. Все идет отлично. А там — посмотрим.
Вернулась девушка, нагруженная бутылками. Поставила их на стол — шесть штук — друг возле друга.
— Пейте, быстро! — буркнул незнакомец, ерзая на стуле. — Хочу услышать, как это пиво зашипит в вашей глотке.
— Терпение, терпение, — лениво отреагировал Уэлдон. — Терпение творит чудеса! Какая из этих бутылок самая холодная, моя дорогая?
— Вот эта, сеньор. Вот эта, я думаю.
— Желательно знать точно, — важно заявил Уэлдон. — Иначе упустим прекрасную возможность, если не используем ее наилучшим образом. Я бы это счел позором. А как насчет вас, дружище? Выпьете со мной?
— Пить пиво — это жидкое, горькое пойло! — возмутился коротышка. — Да я бы не прикоснулся к нему и за тысячу долларов!
— И сейчас не попробуете? — добродушно осведомился молодой человек. — Что ж, каждый следует своим правилам. Но когда я думаю, — тут он откупорил бутылку, щелчком сбив металлическую пробку, — когда я думаю, что эта бутылка пива значит для меня…
— Ох, пейте же это пойло, пейте его, пейте! — оборвал его коротышка. — Это зрелище действует мне на нервы. У вас заболит горло! Оно будет кровоточить! Вы раздерете его в кровь! Оно, должно быть, уже в крови!
— За вас, моя красавица! — обратился Уэлдон к горничной.
Стиснув ручки, девушка отвесила ему легкий поклон.
— За вас, за ваши глазки, за ваши губки и ваше сердечко! — Наклонив бутылку, он с бульканьем стал поглощать янтарную жидкость.
Коротышка, не отводя глаз с парня, заволновался, приподнялся на стуле.
— Ах! — выдохнул молодой человек и поставил пустую бутылку на стол.
— Чтоб мне пропасть! — воскликнул коротышка.
— А теперь, — весело сказал Уэлдон, — чтобы стало совсем хорошо, за кухарку, благослови ее Господь! И за тот соус, который она приготовила!
Вторая бутылка опустела с такой же скоростью. Осушив ее, Уэлдон потянулся за третьей. И тут коротышка не выдержал.
— Дружище, дружище! — заволновался он. — Вы же лопнете!
— Вы видите, как я пью, но не ощущаете моей жажды, — кротко возразил парень. — У меня внутри пустыня, настоящая пустыня, раскаленная солнцем. В такой пустыне даже ящерицы прячутся в тени, кактусы вянут и начинают дымиться, стервятники кружатся в открытом небе, а лысый орел прячет голову под крыло…
— К черту вашу пустыню! — раздраженно фыркнул коротышка.
— Но теперь, — добродушно продолжил Уэлдон, — я залил края этой пустыни, осталось единственное сухое местечко — прямо в центре, которое я тоже намерен залить, если, конечно, хорошенько прицелюсь! За тебя, красавица, и за кухарку, и за ту страну, что произвела вас обеих на свет!
Третья бутылка отправилась вслед за первыми двумя, после чего молодой человек откинулся на спинку стула и скрутил еще одну цигарку.
— И, я полагаю, вас ничто не беспокоит? — сердито осведомился коротышка.
— Нет, мистер Коннери, — ответил Уэлдон. — Ничегошеньки. Покурите со мной?
Коннери два-три раза щелкнул пальцами — звук походил на треск фейерверка Четвертого июля.
— Вы все время знали, кто я такой! — воскликнул он. — Черт меня побери, вы знали все время!
— Ну, конечно, ведь вас все знают, — улыбнулся Уэлдон. — Все знают Керка Коннери. Все восхищаются им. Все хотят с ним познакомиться.
— Заткнитесь, Уэлдон! — приказал коротышка.
Он вытащил очередную сигару, зажег ее не с того конца и безуспешно попытался раскурить — был слишком взволнован, чтобы заметить свою ошибку.
— Как вы добирались? — спросил угрюмо.
— По-разному. Когда верхом, когда пешком, когда поездом.
— Не верю, — возразил представитель закона. — Все поезда обыскивали. Каждый поезд, идущий в этом направлении.
— И при этом ваши люди обращали внимание на машинистов? — осведомился Уэлдон.
— Что такое?! — воскликнул Коннери. — Проклятье! Не верю! А что вы сделали с тем, кого заменили?
— Уложил спать в тендере.
Коротышка застонал.
— Ну и ну, — выдохнул он. — И вот вы здесь! Я не верю своим глазам!
— Зачем же вы тогда явились сюда, если не ожидали моего появления?
— На всякий случай. Не хотел упускать один шанс из тысячи, чтобы не упрекать себя впоследствии, что чего-то не предусмотрел. Вдруг все-таки вы появитесь, а меня здесь не будет.
— Что ж, вот мы и встретились. И не где-нибудь, а в Мексике! — Уэлдон с усмешкой пронаблюдал, как Коннери передернулся, и продолжил, сменив тему разговора: — Когда у вас выпадет свободная минутка, обратите внимание на вход в этот дворик. Видите картинку? Стоит испанка. А может быть, итальянка. Возможно, с примесью французской крови. Разве она не прелестна, Коннери?
— Почему вы не говорите по-английски? — с раздражением отозвался тот. — Почему вы всегда мешаете в одну кучу жаргон и всякий вздор, когда умеете говорить правильно?
— Говорить и путешествовать, — уточнил Уэлдон. — Я всегда выбираю кратчайший путь.
И его взгляд устремился туда, где у входа во внутренний дворик стоял длинный серый автомобиль с низкой посадкой и широким капотом. Шум мотора не был слышен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11